Например, в масштабе столетий движение викингов на Запад через Северную Атлантику представляет собой весьма поучительный эксперимент (см. карту 7), как и освоение островов Полинезии в Тихом океане. Заселение викингами Гренландии было, так сказать, «экспериментом внутри эксперимента»: скандинавские первопроходцы встретили в этих краях инуитов (самоназвание эскимосов), образ жизни которых и способы решения задач, поставленных условиями внешней среды, были принципиально иными, чем у викингов. По завершении «меньшего» эксперимента, занявшего пять столетий, его результат стал очевиден — все поселения викингов опустели и Гренландия отошла в полное владение инуитов. Трагедия скандинавских поселений Гренландии, однако, имеет по крайней мере один обнадеживающий аспект: на этом примере ясно видно, что даже в очень тяжелых условиях гибель цивилизации не является неизбежной — итог зависит от реакции и поведения людей.

Карта 7. Экспансия викингов

В гибели скандинавских поселений Гренландии, обусловленной факторами экологического характера, и в борьбе за выживание, которую на протяжении многих столетий вела Исландия, прослеживаются параллели с историей развития и упадка цивилизаций острова Пасхи, Мангаревы, анасази, майя и многих других доиндустриальных обществ. Однако в случае с Гренландией и Исландией мы владеем гораздо более полной информацией относительно причин такого развития событий. Имеются многочисленные письменные свидетельства современников — самих скандинавов и их торговых партнеров. К сожалению, дошедшие до нас свидетельства очень фрагментарны, но все же это намного лучше полного отсутствия каких-либо записей современников других доиндустриальных обществ. Племена анасази погибли или рассеялись, а на острове Пасхи жизнь хотя и не замерла полностью, но сильно изменилась под давлением внешних сил; в Исландии большая часть современных жителей — прямые потомки викингов, которые, взяв себе в жены девушек из кельтских племен, стали основателями исландской колонии. Современная европейская цивилизация — прямая наследница средневековой христианской цивилизации, которую викинги принесли, в частности, в Исландию и Гренландию. Поэтому нам без труда понятны назначение и смысл различных археологических находок, церковных руин и сохранившиеся до наших дней произведений искусств. Для интерпретации археологических остатков других цивилизаций приходится делать множество умозаключений. Например, когда я стоял в проеме западной стены довольно хорошо сохранившегося здания, построенного около 1300 года в местечке Хвалсей в Гренландии, я знал на основе своего предыдущего знакомства с христианскими церквями, что это — тоже христианская церковь, почти точная копия церкви в Эйдфьорде в Норвегии, и что проем в западной стене — главный вход, ориентированный так же, как и во всех христианских церквях (см. илл.[15]). Что касается, например, острова Пасхи, мы не можем с той же уверенностью говорить о значении его каменных статуй.

Судьба поселений викингов в Исландии и Гренландии, раскрываясь перед нами, являет более сложную и, следовательно, более поучительную историю, чем судьбы цивилизаций островов Пасхи, Мангаревы, анасази и майя. В данном случае сыграли свою роль все пять факторов, о которых шла речь в прологе данной книги.

Викинги нанесли ущерб своей среде обитания; они не были избавлены и от глобальных изменений климата; их реакция на происходящее и их культурные ценности также сыграли свою роль. Первый и третий из перечисленных факторов имели место также на островах Пасха и Мангарева, а на цивилизацию анасази и майя повлияли все три; но в истории Исландии и Гренландии важное значение имели также и дружественные контакты с соседями — особенность, роднящая поселения викингов с племенами анасази и населением острова Мангарева, но отличающая от цивилизаций острова Пасхи и майя. Наконец, только викинги в Гренландии — из всех рассматриваемых нами сообществ — испытывали серьезное негативное воздействие со стороны враждебных соседей (инуитов). Таким образом, если историю острова Пасхи или архипелага Мангарева можно сравнить с фугой, в которой переплетаются соответственно две или три темы, как в некоторых фугах Иоганна Себастьяна Баха, то злоключения жителей Исландии — уже четверная фуга, подобная той, которая должна была стать завершением последнего, незаконченного сочинения Баха, «Искусство фуги». И лишь гибель гренландской цивилизации викингов дает нам аналог того, что не пытался создать даже Бах: полную пятерную фугу. С учетом вышесказанного, именно судьбы поселений викингов в Исландии и Гренландии мы рассмотрим в настоящей книге наиболее подробно: это вторая (и большая) из двух овец, проглоченных нашим удавом.

Прелюдией к «исландско-гренландской фуге» стала экспансия викингов, обрушившаяся на средневековую Европу после 793 года и охватившая огромные просторы от Ирландии и Балтики до Средиземного моря и Константинополя. Вспомним, что все основные элементы европейской средневековой цивилизации сформировались в течение предшествующих десяти тысяч лет в районе так называемого «Плодородного полумесяца» или рядом с ним; эта серповидная территория Юго-Западной Азии простирается от севера Иордании к Юго-Восточной Турции и далее на восток к Ирану. Это родина первых зерновых культур, домашних животных и колесного транспорта; здесь появились первые изделия из меди и позднее из бронзы и железа; здесь были возведены первые города, сформировались первые княжества и царства, зародились первые государственные религии. Все эти элементы культуры распространялись с востока на запад, постепенно трансформируя Европу, начиная с заимствования Грецией пришедшего из Малой Азии земледелия около 7000 года до н. э. В Скандинавию, наиболее удаленную от «Плодородного полумесяца» часть Европы, земледелие пришло в 2500 году до н. э. Скандинавия была наиболее удалена и от римской цивилизации: в отличие от территории современной Германии, она оставалась недоступной для римских купцов; не было у Скандинавии и общих границ с Римской империей. Таким образом, вплоть до Средних веков Скандинавия оставалась «медвежьим углом» Европы.

Однако Скандинавия имела в своем распоряжении несколько видов уникальных ресурсов, которые ждали своей разработки: меха животных, населяющих северные леса, шкуры тюленей и пчелиный воск — предметы роскоши для остальной Европы; кроме того, сильно изрезанная (как в Греции) береговая линия Норвегии делала путешествие по морю более удобным, чем по суше, и тем самым стимулировала развитие мореплавания и навигации. Вплоть до Средних веков скандинавы использовали только гребные суда и не знали паруса. Лишь в VI веке, когда очередная волна глобального потепления и появление усовершенствованной модели плуга обусловили повышение урожайности посевов и рост населения, парусное искусство из Средиземноморья пришло наконец и в Скандинавию. Поскольку значительную часть территории Норвегии занимают крутые скалистые горы, лишь 3 процента земель могут быть использованы в сельскохозяйственных целях; к 700 году на этой пригодной для земледелия территории стало слишком тесно, особенно в западной ее части. Чем меньше оставалось возможностей основывать новые фермы в Норвегии, тем активнее становилась экспансия скандинавов в заморские страны. Освоив парусное искусство, скандинавы вскоре создали знаменитые плоскодонные парусно-гребные суда, очень маневренные и быстроходные, идеально отвечающие своей задаче — доставке мехов и шкур британским и континентальным любителям северных диковин. На таких кораблях, называемых драккарами, можно было не только смело бороздить океаны, но и высаживаться на любом мелководье и даже подниматься вверх по рекам, не привязываясь к малому числу имевшихся тогда глубоководных гаваней.