Эндрю на мгновение задумался.

– В общих чертах перевод такой: «Маленький лук с нацеленной стрелой». Ты должна понимать, что он оказывает тебе большую честь, награждая индейским именем. А если учесть, что ты собиралась убить его ради моего спасения, то это очень великодушный жест.

– Я не хотела его убивать, – пробормотала она, стараясь не разжимать губ. – Только грозилась, что убью. Это не одно и то же.

– А на мой взгляд, одно и то же.

– Вовсе нет. Это все равно что сказать, будто «я не танцую» – то же самое что «я не хочу танцевать».

Эндрю озадаченно покачал головой:

– Рейчел, порой ты несешь полную околесицу.

– Ага! То-то и оно! Только это не я, а ты несешь полную околесицу. Ведь я всего лишь повторила твои слова.

Рейчел еще несколько раз поблагодарила Мисквотатана за талисман и имя, пообещав как-нибудь приехать в его лагерь поохотиться.

Когда трое индейцев наконец отошли, она облегченно вздохнула.

– Ты меня разочаровала, Рейчел, – сказал Эндрю, озорно сверкнув глазами.

– Что же я сделала не так?

– Я ждал, что ты пригласишь его на ужин, – расхохотался Эндрю.

Она шутливо толкнула мужа и тоже засмеялась.

Не прошли они и дюжины шагов, как дорогу им преградил Амос Клэйбурн. Пожав руку Эндрю, гигант горец обратился к Рейчел.

– Я принес вам вот это, – смущенно пробурчал он, протягивая ей большую выделанную шкуру.

Рейчел удивленно уставилась на подарок. Роскошный мех красиво смотрелся бы на стене или даже на полу в качестве небольшого коврика.

– Это шкура убитого мной медведя.

Глаза ее расширились.

– Того самого медведя, которого вы убили, спасая нас?

Клэйбурн кивнул:

– Мне пришлось сильно обрезать шкуру, потому что на ней было много подпалин, но остальное я сберег для вас.

– Большое спасибо, Амос. Вы так внимательны! – искренне воскликнула Рейчел. – Я буду хранить эту шкуру как память о вашем мужестве.

– Нет, мисси, память не о моем, а о вашем мужестве.

Великан исчез так же внезапно, как и появился.

– Что ж, Рейчел, похоже, ты приобрела двух очень влиятельных друзей, – заметил Эндрю.

Как и предсказывал Уильям Киркленд, соревнование по стрельбе из лука было для Эндрю сущим пустяком. Он закончил тем, что расщепил торчавшее из мишени древко стрелы противника, пронзив его своей стрелой.

Последним и самым главным событием праздника были скачки. Для них выбрали опасный и трудный маршрут, дабы испытать участников на скорость и смелость.

Брэндон Сазерленд не был знаком с местностью, но, родившись в горной Шотландии, он с молоком матери впитал искусство верховой езды, а потому не мог не принять участия в скачках. Эндрю отказался от заезда и отдал Брэндону своего крупного вороного мерина, быстрого и бесстрашного.

На протяжении всего пятимильного маршрута расставили судей, призванных следить, чтобы никто из участников не отклонился от курса. Правда, это было излишним, ибо зрители и так стояли вдоль всего маршрута в наиболее интересных, по их мнению, местах.

Элизабет и Рейчел выбрали финишную прямую, а Эндрю с Эдвардом заняли наблюдательную позицию на вершине одного из холмов, который надо было преодолеть всадникам.

Найт Риз со своей гнедой кобылой лично участвовал в скачках. Он заключил пари со всеми, что победит. Ему часто приходилось ездить этой дорогой, и он знал на ней каждую выбоинку.

Первая часть маршрута была всего лишь делом скорости. Затем дорога круто взлетала вверх по холму. Эндрю видел, с каким мастерством управляет шотландец огромным конем.

Риз шел первым. Брэндон держался на третьем месте, внимательно наблюдая за ногами скакавших впереди лошадей. Он нарочно отстал, чтобы посмотреть, с какими препятствиями встретятся другие всадники.

Когда дорога пошла в гору, он не понукал коня, но на спуске натянул поводья, чтобы конь не спотыкался. Брэндон не сомневался в себе. Ведь горная Шотландия – одни холмы и горы, и ему частенько приходилось ездить по крутым тропам.

К тому моменту, когда он достиг подножия холма, у него остался лишь один соперник. Полмаршрута было позади. Вороной мерин моментально реагировал на малейшее прикосновение колен Брэндона. В одном месте поперек дороги было устроено препятствие из сваленных в кучу больших бревен. Шотландец легко ударил мерина ногами, и тот как на крыльях перемахнул через бревна.

Конь и всадник отважно преодолели неглубокий ручей перед поворотом на финишную прямую. Брэндон чувствовал коня, и ему достаточно было лишь нагнуться вперед, чтобы направить его в нужную сторону.

Удлинив шаг, мерин достиг финиша.

Брэндон Сазерленд натянул поводья и спрыгнул с седла. В следующее мгновение к нему подбежали две ликующие женщины. Элизабет бросилась на шею жениху.

Однако Найт Риз воспринял свое поражение без достойного смирения. На этих скачках он потерял не только большие деньги, но и престиж, ибо слишком бахвалился будущей победой.

Злобно сверкая глазами, он изо всех сил дернул свою лошадь за поводья, пытаясь увести ее. Гнедая кобыла, уставшая после жестокой скачки, заартачилась.

Тогда Риз стянул с седла хлыст и, размахнувшись, принялся стегать лошадь. Раздались возмущенные крики. Хлыст, со свистом рассекая воздух, обрушивался на животное. Кобыла возмущенно вскинулась на дыбы. Зрители бросились врассыпную, боясь попасть под копыта.

Риз, совершенно утратив самообладание, как безумный лупил свою кобылу. Вдруг кто-то вырвал хлыст из его руки и отшвырнул в сторону. Это был Брэндон Сазерленд. Оттолкнув Риза, он схватил висевшие поводья лошади.

В конце концов ему удалось подчинить себе напуганное животное и успокоить его ласковыми словами.

Рейчел не могла сдержать ярости при виде бессмысленной жестокости Риза.

– Вы дикарь! – вскричала она. Глаза ее горели презрением. – Только и можете, что измываться над женщинами и безответными животными.

Но Риз уже был не в состоянии остановиться.

– В следующий раз я излуплю тебя! А ну прочь с дороги! – прорычал он, вновь хватаясь за хлыст.

Завидев Эндрю, Рейчел бросилась к нему за помощью.

– Эндрю, ты можешь что-нибудь сделать? Этот человек избивает бедное животное!

– Это моя лошадь. Что хочу, то и делаю! – рявкнул Риз.

– Тогда выкупи ее у него, Эндрю, чтобы он ее больше не мучил.

– Риз, я покупаю твою лошадь. Сколько ты за нее хочешь? – спросил Эндрю.

– Она не продается.