Прошу принять уверение в моем совершенном уважении и преданности.

Юренев

Вскоре после этого ответа генерал Врангель издал приказ о суде чести над генералами и секретно от меня самого предал меня этому суду. Суд этот, рассмотрев мое «преступление», совершенное, кстати сказать, до учреждения этого суда, не считаясь с тем, что дает закону обратную силу, вынес какой-то неизвестный мне заочный (без производства дознания и следствия) приговор, следствием которого был такой приказ:

ПРИКАЗ

Главнокомандующего Русской Армией Яхта «Лукул». № 3816. 21 декабря 1920 г.

Суд чести старших офицеров Русской Армии, обсудив обращение Генерал-лейтенанта Слащова-Крымского на имя председателя комитета общественных деятелей, постановил:

Признать поступок генерала Слащова-Крымского в переживаемое нами тяжелое время недостойным русского человека и тем более генерала, почему генерал Слащов- Крымский не может быть долее терпим в рядах Русской Армии.

Объявляя об изложенном, утверждаю приговор суда чести по делу о Генерал-лейтенанте Слащове-Крымском и приказываю уволить его от службы, без права ношения мундира.

Генерал Врангель

Начальник штаба генерал-от-кавалерии Шатилов (по штабу Главнокомандующего)

Надо сказать, что и приказ этот мне сообщен не был (я его достал случайно, и он хранится у меня, засвидетельствованный печатью и подписями).

Мне прислали, вероятно, стыдясь за себя, извращенный приказ, и даже не приказ, а выписку, кратко гласящую:

Выписка из приказа Русской Армии от 21 декабря 1920 года за № 301.

Увольняется от службы По пехоте

Генерал-лейтенант Слащов-Крымский.

Подлинный подписал: генерал Врангель. Скрепил начальник штаба генерал-от-кавалерии Шатилов.

Верно:

За начальника информационного отделения

Генерального штаба полковник Станиславский

Так пытались очернить меня, создав «суд», где судьями были люди, которых я обвиняю в тяжких ошибках, иногда худших, чем само преступление; где о деле не производилось ни дознания, ни следствия; где обвиняемый не только не допрашивался, но даже и не извещался о суде; где гласность была и для общества, и для обвиняемого заменена подлогом.

Тогда я написал свое последнее письмо генералу Врангелю, которое было мне возвращено непринятым с надписью об этом адъютанта главкома есаула Ляхова.

Вот это письмо:

Генерал-лейтенант СЛАЩОВ-КРЫМСКИЙ

26 декабря 1920 г.

№ 103 г.

Константинополь

Ваше Превосходительство

Милостивый государь Петр Николаевич!

Получил Ваш приказ о состоявшемся суде чести надо мною, лишении меня мундира и исключении со службы.

В вину мне поставлено письмо общественным деятелям, критикующее Вас и Ваших приближенных, и мой поступок назван недостойным офицера.

Этим судом нарушена 22 Кн. Св. Воен. постановлений (приложение 7) и статут ордена Св. Георгия Победоносца, потому что: 1) в выборах суда чести я не участвовал; 2) я не допрашивался ни на следствии, ни на суде и даже о нем не знал (адрес мой известен и помещен даже на инкриминируемом мне письме); 3) закон о суде чести над генералами издан после моего письма, т. е. закону дана обратная сила; ы4) мне не дано было право отвода и потому в суде участвовали лица, которых я сам обвинял; 5) я не только не был на суде и не давал показаний, а даже приговор мне не был прочтен, а приказ № 3816 я случайно достал, уже только 25 декабря, официально же до сих нор не получил; 6) никакому суду чести я без моего согласия не подлежу, как уволенный в беженцы; 7) я — георгиевский кавалер и могу быть лишен мундира только со снятием этого ордена, — теперь перейдем к подробностям.

От суда я не отказываюсь, но вспомните события:

1. В тяжелый момент крушения армии Деникина Вы написали ему письмо, аналогичное с моим, и сами занимались распространением его всем (так что адресат роли не играет). Вы тогда состояли в распоряжении Главнокомандующего, т. е. на службе — я же написал тогда, когда на службе не состоял, а был выброшен за борт в разряд беженцев. Вы были за Ваш поступок уволены от службы — я предан суду. Закон о котором Вами издан уже после моего письма, и я заочно приговорен к лишению мундира и повторному выбрасыванию за борт, — посудите сами, если закон имеет обратную силу для меня, почему же он не имеет ее и для Вас, т. е. отдайте и себя под суд.

2. Теперь обдумайте, насколько отвечает элементарным принципам законности и справедливости участие в суде надо мною лиц, которых я неоднократно обвинял — можно ли это назвать судом чести.

3. Каким образом составлен этот суд, ведь суд чести есть орган выборный, и каждый, если кто со штабс-капитанского чина и вообще прослуживший год в части, подвергается суду чести, то он перед тем обязательно участвовал в его ежегодных выборах; кажется, я в армии не новичок, и в момент суда в армии не состоял (отставные судом чести не судятся), и, как член суда чести Л.-Гв. Финляндского полка с штабс-капитанского чина и позже его председатель, заявляю Вам, что Ваш суд судом чести назвать нельзя.

4. Кроме этого мне интересно знать, чем вызвано такое резкое нарушение формальностей судопроизводстве, лишившее меня права давать показания. Меня не предупредили о суде, меня не спрашивали, я не знаю даже, производилось ли следствие, а между тем считаю, что мое показание, что я действую по Вашему примеру, да еще тогда, когда стал беженцем, изменило бы приговор. Не может быть, чтобы в этом играла роль срочность дела, так как приказ Ваш помечен 21 декабря, а я его получил 25 декабря, поэтому считаю, что умышленно избежали моих показаний (адрес мой был известен и помещен даже на инкриминируемом мне письме).

5. Имеете ли Вы право лишать мундира кавалера ордена Св. Георгия, Николая Чудотворца и Георгиевского оружия, хотя бы по суду чести, так как по русским законам требуется снятие этих орденов, что делается только по постановлениям военно-окружного или полевого суда.

6. В какой степени юридически обосновано Ваше право как Главнокомандующего над всеми бывшими военнослужащими, объявленными беженцами, т. е. вышедшими из состава армии, т. е. из подчинения Главкому.

7. Кроме того, в вашем приказе указано, что мой поступок недостоин русского человека. Обсудим, кто русский человек: тот ли, кто с горстью людей удержал Крым, дал приют бежавшим из Новороссийска и сдал управление старшему назначенному начальнику, или тот, который провозгласил Крым неприступной крепостью, имел почти равные противнику силы и со своими приближенными, несмотря на мои предупреждения о преступности их действий, довел войска до эвакуации в Константинополь.

Вот как русский человек я и заявляю, что пребывание Вас и сдавших некоторых высших начальников для дела вреднее моих разоблачений.