Эльса надеялась, что придет Гроза и сметет эту чертову церковь с лица земли. И это чертово кладбище. И чертово все.

На сетчатке у нее отпечатались лица. Это действительно был аудитор? А рядом с ним Альф? Вроде бы да. И еще кое-кто знакомый, зеленоглазая женщина-полицейский. Кажется. Эльса ускорила шаг, прочь из церкви, только бы никто не стал ее догонять и приставать с дурацким вопросом о том, все ли в порядке. Нет, не в порядке. И никогда не будет в порядке. Она не может больше слышать гул голосов, которые говорят о ней. За ее спиной. Бабушка никогда не говорит у нее за спиной.

Не говорила. Не говорила у нее за спиной.

Пройдя полсотни метров между могилами, Эльса почувствовала запах сигарет. Поначалу ей померещилось в нем что-то знакомое, почти спасительное. Захотелось обернуться и броситься в объятия этого запаха, вдохнуть его глубже, как вдыхаешь аромат чистой наволочки в воскресное утро. Но нет.

Она услышала внутренний голос.

Еще до того как обернуться, Эльса поняла, кто там стоит среди могил. Всего в нескольких метрах, небрежно зажав сигарету между пальцев. До церкви уже далеко, ее крик никто не услышит, и незнакомец спокойно и расчетливо отрезал ей путь назад.

Эльса оглянулась на калитку. Метров двадцать. Повернув голову, она увидела, как незнакомец кидается в ее сторону.

И услышала внутренний голос. Бабушкин голос. Голос не шептал. Он кричал.

«Беги!»

Эльса почувствовала, как шершавые ладони коснулись ее руки, но ухитрилась выскользнуть. Она бежала так, что ветер со скрежетом царапал барабанные перепонки, будто ногти заиндевевшее стекло. Сколько это длилось, она не знала. Вечность. Целую вечность реального мира. Взгляд незнакомца и его сигарета кристаллизовались в памяти, каждый вдох бил по легким, и вдруг Эльса поняла, что незнакомец прихрамывает. Поэтому он отстал. Еще секунда, и он схватил бы ее за платье, но Эльса слишком хорошо бегает. Это для нее дело привычное.

Эльса продолжала бежать даже после того, как поняла, что за ней никто не гонится. Она бежала не от незнакомца, а от всего страшного и плохого. Бежала, пока не перестала различать, отчего льются слезы из глаз – то ли от ветра, то ли от отчаяния. Пока перед ней не выросла школа.

Эльса замедлила шаг. Осмотрелась вокруг. Подумала. И побежала прямо в темноту парка на другой стороне улицы. Платье хлестало ее по ногам. Даже деревья вокруг были какие-то враждебные. Солнце сюда не проникало. Эльса слышала чьи-то голоса, ветер, кричавший в кронах деревьев, гул машин, становившийся все дальше и дальше. Задыхаясь, она нетвердой походкой пошла в глубь парка. Опять голоса. «Эй, девчонка!» – крикнул один из них.

Эльса в изнеможении остановилась. Упала на скамейку. Голос, который ее окликнул, стал ближе. Она поняла, что у его обладателя дурные намерения. Весь парк словно заполз под одеяло. Рядом с первым голосом возник второй, он спотыкался на каждом слове, будто надел сапог не на ту ногу. Голоса заговорили быстрее. Опасность приближалась, и Эльса снова бросилась прочь. Они бежали за ней следом. Внезапно она с отчаянием поняла, что зимние сумерки плотно окутали парк и все кругом стало одинаковым, она не знала, куда бежать. Господи, ей ведь уже семь лет и она каждый день смотрит телик, как можно быть такой глупой? Если бы дело было в 80-е годы, ее фотография уже появилась бы на молочных пакетах или где там размещали фотографии пропавших детей?

Но уже слишком поздно. Эльса мчалась вперед по узкому коридору из черных живых изгородей, а сердце готово было выпрыгнуть через горло. Зачем она побежала в парк? Ни один человек в здравом уме не стал бы этого делать. Наркоманы схватят ее и убьют, вся школа знает, что бывает с теми, кто ходит в этот парк. В первый день после зимних каникул все скажут: «Так мы и знали!» Как же Эльса за это их ненавидит. Надо было остановиться у церкви. Или все-таки нет? Она не могла знать наверняка, что человек с сигаретой – тень, явившаяся из Просонья, но была более чем уверена, что бабушкин голос велел ей бежать.

Но почему сюда? Почему она прибежала сюда? У нее что, с головой не в порядке? Наверное, так и есть. Не все дома. Наверное, она нарочно прибежала сюда, чтобы кто-нибудь поймал ее и убил.

Главная сила смерти не в том, что она убивает, а в том, что она убивает желание жить.

Эльса не слышала, как трещали кусты. Не слышала, как хрустел лед у него под ногами. Но вдруг невнятное бормотание стихло, а ее словно забросили на спину грозовому облаконю. Барабанные перепонки раздирал такой скрежет, что хотелось кричать. И вдруг все смолкло. Она мягко оторвалась от земли. Закрыла глаза. И не открывала их до тех пор, пока ее не вынесли из парка.

Волчье Сердце внимательно посмотрел ей в глаза. Эльса тоже смотрела ему в глаза, лежа у него на руках. Сознание уплывало. Будь она уверена, что в мире найдется столько бумажных пакетов, сколько потребуется Волчьему Сердцу, чтобы прийти в себя после того как она во сне пустит на него слюни, Эльса бы непременно уснула прямо у него на руках. Но она не была уверена, поэтому изо всех сил старалась не закрывать глаза, иначе это просто будет невежливо по отношению к человеку, который спас тебе жизнь. Причем уже не впервые.

– Не бегать одной. Никогда не бегать одной, – бурчал Волчье Сердце.

– Ага, – ответила Эльса слабым голосом, отмахиваясь от его слов.

Она до сих пор сомневалась, стоило ли ее спасать, хотя Волчьему Сердцу очень обрадовалась. Даже больше, чем думала. А думала она, что будет на него злиться.

– Опасное место, – бурчал Волчье Сердце, собираясь поставить ее на землю.

– Знаю.

– Никогда! – приказал он, и Эльса видела, что Волчье Сердце напуган.

Она обняла его за шею и, пока он не успел выпрямиться, шепнула «Спасибо!» на тайном языке.

Волчьему Сердцу было явно не по себе, и Эльса тотчас отпустила его.

– Я мыла руки чисто-пречисто и утром душ принимала долго-предолго! – сказала она.

Волчье Сердце не отвечал, но по глазам было видно, что по возвращении домой ему все-таки придется принять ванну из антибактериального геля.

Эльса оглянулась по сторонам. Волчье Сердце тер ладони и качал головой.

– Ушли, – успокоил он Эльсу.

Она кивнула.

– Как ты узнал, что я здесь?

Его взгляд уткнулся в асфальт.

– Охранял тебя. Бабушка сказала… охранять тебя.

– Ты всегда меня охраняешь, даже если я не знаю, что ты рядом?

Капюшон кивнул.

– Это был дракон? Тот, что за мной гнался. Ты знаешь его? Он тень? Из Просонья?

Волчье Сердце дрожал всем телом.

– Очень опасный. Очень опасный для тебя. Для всех. Никогда не бегать одной!

Эльса кивнула, почувствовав, что у нее вот-вот подогнутся ноги и она упадет. Она заморгала.