Джад, не оборачиваясь, произнёс:

— Я могу нанести урон телекинезом, и он напоминает порез. Я буквально могу превратить свою волю в лезвие.

Она сглотнула.

— Понятно.

— Я не хотел, — признался он.

Страх сменился нежностью. Боже, этот мужчина настолько упрям, и настолько не желал видеть правду. Он, скорее всего, покончил бы с собой, прежде чем причинить ей вред, и думал, что должен убедить её в этом?

— Я сказала, что мне показалось, будто ты меня порезал. На самом деле ты этого не сделал.

— Бренна, очень близко. Тебе нужно бежать, а не убеждать меня ещё сильнее проверять свои цепи.

— Верно, — согласилась она, сжимая кулаки, чтобы удержаться на расстоянии. Для неё прикосновения естественны, а их отсутствие — невыносимо. Особенно, когда дело касалось Джада. — Может, тебе стоит выбрать, что именно из Молчания ты хочешь оставить? Где указано, что ты должен принять или отринуть весь Протокол? Фейт говорит, что навыки, которым она научилась в Молчании, помогают ей сопротивляться каскадам плохих видений.

— А Саша?

Бренна с облегчением вздохнула. Он слушал.

— Ты прекрасно знаешь, что Саша. Молчание для неё вредно, потому что противоречило способностям. Но не для Фейт…

Он, наконец, повернулся к ней, и от выражения его лица Бренна замолчала на полуслове.

— Если Саша существует, то логично, что я существую.

— Не понимаю. — Инстинкты Вера подсказывали, что нужно удержать его прикосновениями. И необходимость этого была столь велика, что Бренна силой заставляла себя включаться в разговор.

— Я её полная противоположность. — Джад скрестил руки на прекрасной груди, которую ей хотелось погладить. — Она исцеляет. Я убиваю. Таковы наши дары.

Гнев прожигал её чувственность, но парадоксальным образом разжигал голод сильнее. О, как она хотела Джада Лоурена.

— Почему ты настаиваешь видеть себя таким? Ты помог исцелить меня, помнишь? — Он «подпитывал» Сашу психической силой, часто оказывался полностью истощённым, только чтобы появиться снова на следующий день.

Он отмахнулся от этого.

— Это слабейшая способность. А главную можно использовать только для смерти. Для меня Молчание необходимо. Пока могу сдерживать эмоции, не буду убивать. Вот так вот просто.

— Я на это не куплюсь.

— Ты забыла, что случилось с такими, как я до Молчания.

— Нет, не забыла. — Мысль о том, что её красивый, верный и сильный Джад проведёт свою жизнь в одиночестве или в тюремной камере, её личный кошмар. — Но они другая крайность — никакого эмоционального контроля вообще. Я прошу, подумай о том, что существует средний путь

Что-то пискнуло, отчего Бренна подпрыгнула. Джад достал из кармана блестящий серебристый телефон и произнёс в него несколько коротких слов. И её взволновали его последние слова:

— Буду там, как только смогу.

Она подождала, пока он повесит трубку, чтобы спросить.

— Где будешь?

— Звонила Индиго. Они думают, что выследили одну из гиен, ответственных за взрыв в хижине. — Подняв рубашку с пола, он натянул её. — Они держат его в хижине.

— Зачем ты им? — Жажда прикосновений, его прикосновений, к этому времени превратилась в жгучую боль. Не в силах сопротивляться, Бренна сократила расстояние между ними и начала застёгивать пуговицы на рубашке.

— Солдаты всегда допрашивают пленников. — Если ответы были неверными, они не просто задавали вопросы. Бренна понимала необходимость этого — в их мире милосердие часто воспринималось как слабость. Вот почему Сноу Данс убедились, что их публичное лицо было лицом порочной силы. Джад её не оттолкнул. — Чтобы напугать, для чего же ещё?

Закончив с рубашкой, она опустила руки и подняла глаза.

— Что это значит?

Его глаза вновь стали нормальными.

— У каждого в стае есть своя позиция. Ты — техник, Райли — солдат, а Лара — целительница. Ты никогда не задумывалась, где моё место?

— Такой же солдат, как мои братья, — сказала она, и в животе образовался болезненный узел.

— Такой солдат, к которому обращаются, когда нужно навести порядок.

Глава 29

— Хоук не стал бы приказывать тебе такое. — Не стал бы требовать такую цену за убежище, которое Джад искал детям.

— Хоук сделает всё возможное, чтобы сохранить стаю Сноу Данс на вершине пищевой цепочки. — Прямой ответ. — Но ты права — Веры не очень любят использовать наёмных убийц. — Атака в лоб. И это предмет гордости. Чести. — Но, — продолжил он, и в его голосе послышался ледяной холод, — я много чего могу сделать, не убивая и даже не оставляя синяков, чтобы заставить кого-то заговорить.

Бренна понимала, он ожидал, что это заставит её убежать. Но она выросла в семье крутых мужчин, и не была какой-то наивной девочкой, которая не знала фактов, стоящих за силой Сноу Данс.

— Джад, это меня не пугает. — Хотя она солгала бы, скажи, что не беспокоится… за него. Какое влияние оказало на мужчину то, что он самый опасный наёмник?

— Хорошо, потому что я говорил — пути назад нет. — Он повернулся к двери.

— Да пошёл ты! — огрызнулась она, расстроенная его упрямством и отказом даже подумать о способе избежать Безмолвия. В последовавшей напряжённой тишине она, наконец, прислушалась к своим инстинктам, и поняла, что подсознательно знала с момента, когда он рассказал о своих телекинетических способностях. Разочарование превратилось в гнев, который пронзил её, как огонь. — Знаешь, что меня действительно бесит?

Он остановился, положив руку на дверную ручку.

— У меня нет времени на игры, Бренна.

— Больше всего меня бесит, — продолжила она, будто он ничего не говорил, — что ты осмеливаешься выглядеть таким собственником и защитником, когда лгал мне месяцами.

Он замер.

— Опасное оскорбление

— Ты — телекинетик. Энрике таким тоже был. Ты можешь швырять людей в стены и дробить им кости. Он тоже так мог. Ну что, нормально?

— Переходи к делу.

Её кровь вскипела от ледяного ответа.

— Если сильные Тк так смертоносны, как людям Сноу Данс и Дарк Ривер удалось казнить Энрике без единого смертельного исхода или серьёзных травм? — Подойдя, она встала к нему лицом к лицу. — Ты был там в ту ночь, когда они спасли меня и казнили того монстра? — Она верила в способность своей стаи справиться с кровожадным Пси, но Сантано Энрике был кардиналом, сражавшимся за жизнь. — Был?

— Какое имеет значение, был или нет?

С замершим сердцем она хотела, чтобы её внезапное озарение оказалось не более чем паранойей.

— Это важно, потому что ты мне не сказал! Почему, чёрт возьми, нет?

Его телефон снова запищал. Они проигнорировали его.

— Потому что тебе не нужно знать. — Он стиснул зубы. — Это ни к чему не имеет отношения.

— Чёрт возьми, это не так. — Она ударила его кулаком в грудь, заставив