– Врач мне не нужен. У меня просто разболелась голова, вот и все.

Она была бледна, но голос звучал ровно. Брэндон почувствовал облегчение. Он встал на колени рядом с диваном и взял Верену за руку, их пальцы переплелись.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Он приподнял край повязки и увидел на лбу огромный синяк.

Верена поморщилась:

– Нет, я плохо себя чувствую. Болит голова, ломит зубы, и шея не поворачивается. Как ты мог задать такой вопрос?

Брэнд опустил повязку. Черт, это не должно было случиться. Они решили притвориться, будто нашли список, чтобы побыстрее произошла встреча с шантажистом. И все.

Он посмотрел на Гербертса.

– Двери и окна были закрыты?

– А то как же! Мы с Питерсом проверили их перед сном.

– А сейчас проверяли? Разбить окно и залезть в дом труда не составит.

Гербертс покачал головой, губы у него задрожали.

– Я не должен был ложиться спать. Вы же предупредили меня, что может что-то случиться. – Достав платок, дворецкий высморкался. Когда он стал засовывать платок в карман, Брэндон разглядел знакомую монограмму – свою. Гербертс перехватил его взгляд, посмотрел на платок, монограмма все еще была видна. Щеки его покраснели под стать носу.

– Вы уж простите, сударь. Должно быть, вы обронили его в холле. – Встряхнув платок, он протянул его Брэндону. – Вот, возьмите.

Брэндон посмотрел на грязный, измятый кусок батиста.

– Э... спасибо, можешь оставить его себе.

– Премного благодарен, сударь. – Гербертс еще раз высморкался и убрал платок в карман. – Это самый плохой день в моей жизни. Я не справился со своими обязанностями.

– Ты справился. Просто мы не предполагали, что такое случится. – Во всяком случае, не так скоро. – Где Питерс?

– Я послал его за вами и мистером Ланздауном. Джеймс.

Брэндон посмотрел на бледное лицо Верены. Пока не стоит ей говорить о брате.

– Как только Питерс вернется, пришли его ко мне. Мистер Ланздаун скоро приедет. Нужно приготовить ему комнату.

Верена снова открыла глаза.

– Джеймс будет жить здесь? Я предлагала, но он сказал, что ему лучше оставаться в гостинице.

– Он передумал. – Брэндон погладил большим пальцем тыльную сторону ладони Верены. Она чуть-чуть приоткрыла глаза, когда Брэндон прижался губами к ее пальцам.

Верена медленно открыла глаза, их взгляды встретились, жаркая волна захлестнула Брэнда. Только на этот раз не гнева, а непреодолимого желания. Пораженный силой этого чувства, он выпустил руку Верены. Губы у Верены задрожали, фиалковые глаза наполнились слезами.

Брэндон снова взял ее за руку:

– Успокойся, милая.

Из-под ресниц выкатилась слезинка.

– Не знаю, почему я... у меня болит голова. Да, болит, и я... – Она подавила всхлип. – О Боже!

– Гербертс, в доме есть настойка опия?

– Я уже принес ее, но хозяйка пить не стала. – Он покачал головой. – Упрямая девчонка.

– Все равно не буду, – едва слышно промолвила Верена.

Гербертс взял с соседнего столика коричневую бутылочку и ложку и передал Брэндону.

– Может, вам удастся заставить ее выпить хорошую порцию этого снадобья. Какой смысл терпеть такую боль?

– Принеси воды.

Дворецкий ушел. И тут же вернулся со стаканом. Брэнд налил немного коричневой жидкости в ложку и поднес Верене.

– Открой рот.

– Нет. – Она отвернулась, одной рукой придерживая повязку на голове, а другую, сжатую в кулак, прижимая к животу.

– У тебя будет меньше болеть голова.

– Если я умру, голова совсем перестанет болеть. Но я не хочу это пить.

Брэнд вскинул бровь:

– Не заставляй меня вливать ее насильно.

Верена распахнула глаза.

– Ты не посмеешь...

Брэндон просунул ложку между раскрытых губ. Верена закашлялась, прижимая руку ко рту, потом проглотила лекарство, не сводя с Брэнда сердитого взгляда.

Брэндон вложил ей в руку стакан с водой и отдал бутылочку и ложку Гербертсу.

– Должно помочь.

– Я хочу, чтобы ты ушел, – резко сказала Верена. Отпила воды и поморщилась. – Жуткое зелье.

– Я не оставлю тебя одну.

– Послушайте, сударь, не могу поверить, чтобы кто-то задумал причинить вред такой славной леди, как моя хозяйка. Это преступление, – сказал Гербертс.

Верена сверлила Брэндона взглядом.

– Мне нужна чашка шоколада. Чтобы заглушить отвратительный привкус во рту.

Гербертс скептически посмотрел на нее:

– Шоколад, говорите? А по-моему, нельзя, раз вы ушибли голову. Лучше уж капустного супа.

Верена осадила дворецкого властным взглядом:

– Капустного супа не хочу, спасибо. А вот шоколада хочу. И немедленно.

Брэндон прижал к губам пальцы Верены, которые затрепетали при его прикосновении. Какая она отважная. Другая на ее месте билась бы в истерике. А Верена требует горячего шоколада.

Он посмотрел на Гербертса.

– Горячего шоколада, Гербертс, да побыстрее.

Дворецкий сунул платок в карман.

– Головная боль от него не пройдет.

– Это уж ей решать. Так что неси шоколад.

– Как прикажете. – Расправив плечи, Гербертс пошел на кухню.

Как только за ним закрылась дверь, Брэндон отпустил руку Верены и поднялся с колен.

– Я отнесу тебя в твою комнату. В кровати тебе будет удобнее.

Верена приподнялась на локтях.

– Большое спасибо, но я могу идти.

– Правда? – Он подхватил Верену на руки. – Я не допущу. – И, не обращая внимания на возражения Верены, Брэндон отнес ее в спальню.

Постель была в беспорядке. Брэнд усадил Верену на край кровати, расправил простыни и помог Верене лечь. Затем подошел к двери и позвал Гербертса.

– Сэр?

– Принеси холодной воды и чистое полотенце. Гербертс кивнул и, добавив: «Шоколад уже почти готов», загрохотал вниз по ступенькам.

Брэнд вернулся к Верене. Она закрыла глаза, – по щеке медленно катилась слеза. Вздохнув, Сент-Джон присел на край кровати.

– Верена, все хорошо. Не плачь, а то я сам расплачусь.

Он обнял Верену:

– Вот так, милая. Все прекрасно.

Брэндон крепче прижал ее к себе, поглаживая по спине. Он должен убить преступника, напавшего на Верену. Но как его найти?