Меня в эту раду станичники выбрали заочно. Состоя краевым контролером и членом правительства, по горло занятый в Екатеринодаре, я так и не выбрал времени, чтобы поехать в родную станицу и потолковать со своими избирателями. После, лишь на рождественских Святках, удалось это сделать. В некоторых других станицах на этот раз дело с выборами имело показательные сюрпризы. В станице Незамаевской был забаллотирован

П. Л. Макаренко. Было желание объяснить это тем, что сам депутат отсутствовал во время выборов, был занят исполнением поручения председателя правительства на Украине. Объяснение, однако, мало основательное. И Н. Ст. Рябовол в своей станице (Диньской) прошел лишь незначительным большинством, а Ст. Ф. Манжула, казак той же станицы, был даже совсем забаллотирован. Историк Кубанского войска Ф. А. Щербина тоже потерял свой мандат. Были еще и другие баллотировочные неожиданности.

В смысле общего своего состава эта рада мало отличалась от прежних представительных собраний Кубани: основную ее массу членов – 60 % – составляли рядовые казаки и крестьяне хлеборобы, всего 5 % насчитывалось офицеров, затем учителя и другие лица интеллигентских профессий.

Группировка депутатов в раде происходила по-прежнему не по признаку общественно-политического единомыслия, а, преимущественно, по признаку территориально-национальному: девять групп, из них семь отдельских – Лабинского, Кавказского, Екатеринодарского, Таманского, Ейского, Майкопского и Багалпашинского отделов, – затем одна группа горско-национальная и одна крестьянская. Между казаками бывшего войска Черноморского и войска Линейского существовало по-прежнему некоторое несогласие на почве неравенства наделения землей, на почве использования общевойсковой казны и пр. Но, как и раньше уже отмечалось, не это полагало грань между черноморцами и линейцами; в среде черноморцев теперь с большей отчетливостью укреплялось признание спасительности и неотложности образования на юге России сильного и самостоятельного государства, может быть, в форме конфедерации, но непременно при лидерстве Украины с ее 30 000 000 населения. Какие установятся у этой новой державы взаимоотношения с будущей оздоровленной Россией, этот вопрос для вождей черноморцев не имел в данный момент революции актуального значения. Такой экспансивный и очень активный член их группы, как Ст. Ф. Манжула, не однажды бросал по нашему адресу: ««Катувалы[64]ви нас стiльки рокiв, тепер ми вас пакатуемо»… А осторожные из нас, линейцев, при этом предупредительно умозаключали: «Что у Манжулы на языке, то у Бескровного и Рябовола на уме»… Важно было с их точки зрения не только по соображениям национальным (преимущественно у Бескровного и Рябовола), но и по соображениям экономическим (у Л. Л. Быча) поставить воинствующий, привыкший распоряжаться всероссийский Север перед фактом государственной самостоятельности Юга… – «После будем договариваться»… Как мотив, в пользу этой концепции, не всегда откровенно формулированной, приводилось то, что де теперешняя международная обстановка благоприятствует именно этому решению вопроса борьбы с большевиками. Западноевропейские державы поддержат именно южнороссийское государство, обеспечивающее для них рынок сырья и отделяющее их от большевистской заразы. Кубань должна войти в это южнороссийское государство.

Мы, линейцы, считали всю эту теорию вредной, кроющей опасность жестокой междоусобицы в будущем, а в данный момент вызывающей ослабление напряжения сил в борьбе с большевизмом и распыление своих сил. Государство Российское прошло свое вековое историческое испытание, а всплески сепаратизма – лишь порождение эпохи распада. Чтобы предопределить более справедливое распределение благ государства между его частями, нужно поставить себе целью создание более соответствующих форм общероссийского государства на базе мирного сотрудничества его частей в процессе эксплуатации разносторонних богатств страны и правильно организованного обмена плодов трудовых усилий населения. Форма государственной федерации становится сейчас в известной степени общепризнанной, она применена и в пореволюционной России. Сейчас основная злоба времени – борьба с большевизмом. Сюда должны быть направлены все силы. Сыновнее отношение к матери России не допускает измены и предательства в тяжелую годину ее бедствий.

Мы – линейцы – мыслили, следовательно, обновленную Россию федеративной демократической республикой, а Кубань – ее частью, как отдельный штат, или образующий таковой совместно с другими областями юго-востока России: Доном, Тереком, Ставропольем и др. С нашей точки зрения нужно было считать естественным и благоприятным, что именно к нам, в наши края – на Кубань, на Дон и Терек и соседствующие с нами области – Ставрополье и пр. – пришли добровольцы противобольшевистского фронта и в особенности их высококвалифицированное добровольческое командование.

Определенность заявления генерала Алексеева на открытом (народном) собрании в станице Успенской (см. выше) о верности добровольцев своей Родине и готовности их во имя ее на всякую жертву, а также определенность их декларации, объявленной на том же собрании генералом Деникиным о непредрешении ими – добровольческим командованием – будущего государственного строя России и о признании ими полноты права на это только у всероссийского Учредительного собрания нового свободного созыва, – это заявление вождей добровольчества мы принимали как достойными доверия и совпадающими с нашими чаяниями. Правда, мы уже видели, слышали и знали, что добровольческая среда, как всякая человеческая среда, совсем не монолитна и далеко не единодушна в своих чаяниях и умонастроениях даже в отношении будущего государственного строя России, но к обязательным лозунгам таких лиц, как генерал М. В. Алексеев и генерал А. И. Деникин, нужно было относиться с доверием.

В дальнейшем выйдет так, что и извне, из кругов российской общественности, будут оказывать черноморцам моральную поддержку политически более левые общественные течения, к линейцам же станут проявлять благоприятное отношение круги умеренные. Впрочем, большевизанствуюшие лишь будут стремиться использовать запас оппозиционной энергии черноморскоукраинской группы. Но к ней самой по существу будут относиться враждебно и презрительно. Приблизительно то же будет у русских правых к линейцам. Для братьев Сувориных, Чебышева, Шульгина и др. линейцы были почти в равной степени неприемлемы, как и черноморцы: «младшие родственники», «туземцы», «парламентарии в черкесках» и пр.

Первое, что должна была сделать рада, это выбрать своего председателя. Черноморцы выставили кандидатуру Н. Ст. Рябовола, для линейцев малоприемлемую не только по соображениям политическим, но и в силу определившихся ранее свойств Рябовола как председателя, который не прочь иногда воспользоваться к неугодному оратору лишними придирками и прочими председательскими «скорпионами». Но за Рябоволом уже была традиция и отмеченная уже выше казачья склонность действовать «по привычке», и «как, мол, обидеть человека…». Выставлявшие его кандидатуру теперь учитывали это.

Группа линейцев в противовес Рябоволу выставила своего постоянного кандидата на первые роли – Ф. С. Сушкова. Он не был тем, кого обычно называют лидером группы, проявлялся в повседневной жизни ее самым незначительным образом, но это была фигура безукоризненная по своей общей порядочности и воспитанности, вообще же он держался демократических взглядов, высоко ценил казачество и был верным поборником общероссийской идеи. Отсутствие красочности в нашей линейской фигуре ставило ее в невыгодное положение по сравнению с Рябоволом. К тому же в последний момент наши «друзья» из добровольцев выдвинули свою особую новую кандидатуру – Литовкина, кубанца-казака, но прошедшего в раду по городу Екатеринодару, по партийной принадлежности, – одного из немногих казаков – «кадетов»; успеха эта кандидатура иметь не могла, но голоса от кандидатуры Сушкова отобрать должна была.