А Матушка, судорожно вцепившись пальцами в подоконник, размышляла, как жить дальше. Так тяжело оказалось слышать голос из могилы, тащить оттуда воспоминания, будто куски холодного склизкого желе, снятые с ледника. Она почти забыла о жизни с Ральфом, не вспоминала его глуховатый голос, которым он пел песни, когда стоял у плиты или был занят каким-нибудь другим делом, жар его тела, регулярно наваливавшегося на нее для исполнения супружеского долга, его привычки. Будто и не было в ее жизни этого мужчины, а был лишь Кай – первый и единственный! За что она, Бруни, так провинилась перед Богиней? Неужели лишь за то, что спасла любимого от страшной участи?

«Работа…»

Матушка встрепенулась. Голос Хлои, слава Пресветлой, навсегда остался в ее памяти. Работа!

К прочтенному и брошенному на кровати письму она не притронулась. Накрыла одеялом, чтобы глаза не мозолило. Одевшись потеплее, спустилась в кухню. Поцеловала Пипа в щеку, кивнула сестричкам, улыбнулась Питеру, красному от натуги – бывший молотобоец учился филигранному кулинарному искусству: нарезать морковь соломкой.

– Ты куда? – поинтересовался повар.

– Есть одно дело, – туманно ответила Бруни и выскочила на улицу, чтобы избежать дальнейших расспросов.

Здание Гильдии каменщиков возвышалось над площадью, будто маленький господский замок. В нем все было сделано основательно: толстые несущие балки, добротная черепичная крыша, ярко-красная даже под слоем снега, широкие ступени, ведущие ко входу, герб гильдии – каменный барельеф над дверями, изображающий рычащего льва за перекрестьем молота и мастерка.

Томазо нашелся на первом этаже, у камина. Сидел за столом, потягивал морс из пузатой кружки и просматривал какие-то планы. Увидев Матушку, он поспешил встать и распростер объятья.

– Что-то ты отощала, дочка, – со свойственной ему прямолинейностью заявил он. – Сапожник без сапог? Голодная трактирщица? Приходи к нам на ужин, Алисия тебя знатно накормит!

– Благодарю, мастер, – бледно улыбнулась Бруни, – но я по делу.

Пелеван за руку отвел ее к креслу для посетителей, вернулся за стол, огладил широкую бороду, которой позавидовали бы и гномы, и приготовился слушать.

– Я хочу, – волнуясь, заговорила Матушка, – открыть второй трактир. Взгляните вместе со мной на один дом и скажите – стоит ли его покупать, чтобы переделать? Он в плохом состоянии, но это старая верная постройка, возведенная еще прадедами. А настоящего трактира не получится без шепота предков по углам!

– Полностью согласен! – покивал головой мастер.

Отодвинул бумаги и снял со спинки кресла добротный суконный камзол с меховой оторочкой.

– Ты готова отвести меня туда прямо сейчас?

– Конечно! – обрадовалась Бруни, не ожидавшая столь быстрого отклика.

Рабочие уже разобрали крышу и мансарду дома, в котором жил Григо Турмалин, и приступили к стенам. Однако старый камень стоял намертво: кирки и молоты его не брали.

– Ребятушки, кто здесь главный? – зычно крикнул глава Гильдии.

К ним подошел мужичок в одной рубахе, от которого шел пар – борьба со старым домом оказалась непроста.

– Меня зовут Огин, мастер, – вежливо поклонился он. – Чем могу помочь?

– Позвольте осмотреть дом, – выступила вперед Матушка. – Мы хотели бы переговорить с хозяином о его покупке, но прежде надо взглянуть.

– Да без вопросов, – пожал плечами Огин. – Заходите, только будьте осторожны – с крыши может что-нибудь упасть вам на кумпол!

Обойдя кучи строительного мусора, Бруни и Томазо зашли в прихожую.

– Хоу! – воскликнул Пелеван и залез под лестницу, туда, где от стены отвалился кусок штукатурки. И как только увидел? – Посмотри, дочка, этот дом строили для белокостного! Видишь, какая характерная кладка? Похоже, хозяин прокутил состояние и был вынужден продать дом оборотистому торговцу.

Матушка кивнула. Она ничего не понимала в кладке, но дом ей нравился. И не только потому, что он был памятью о Григо Турмалине. Несмотря на тесноту коридоров и комнаток, на стены, покрытые проплешинами плесени, на грязные полы, в нем витало ощущение спокойствия и добротности, подаренное временем. Ни бедность жильцов, коротавших здесь свой век, ни истории человеческих несчастий, прошедшие под этой крышей, не могли разрушить это ощущение.

– Надо ж так испортить здание, – бурчал Пелеван, поочередно открывая двери в опустевшие комнаты, – так изуродовать пространство! Хозяева понастроили деревянных внутренних перегородок, чтобы сделать комнат побольше. Поэтому здесь так тесно, а на самом деле места полно!

– Но трещина… – пробормотала Бруни.

– И с ней разберемся! – пообещал глава Гильдии каменщиков.

В разобранной мансарде Томазо провел пальцами по остаткам стены, покрытым копотью. Повернулся к сопровождающему их Огину:

– Здесь был пожар?

Тот недоуменно пожал плечами.

– Не было пожара, мастер! И печь была цела, когда мы ее из-под обломков крыши достали. Сам не пойму, в чем дело!

Пелеван в сопровождении Бруни осматривал дом еще около часа. Простукивал стены то принесенным с собой молоточком, то пальцами, скреб мастерком. Особое внимание уделил низу стены, долго провозился в подвале и вылез оттуда такой грязный, что Матушка охнула.

– А знаешь, что я тебе скажу, дочка, – заявил он, отряхивая одежду, – нравится мне этот старик! И фундамент цел остался, трещина его не затронула.

– Да что с ним теперь сделаешь, – махнул рукой Огин. – Снести только!

Томазо подмигнул Бруни и распрощался с провожатым.

– Работенки будет много, но сносить дом не нужно, – продолжил Томазо, когда они отошли подальше. – Трещина пошла по фасаду, не затронув другие стены. Если переложить фасад и снести к Аркаешу внутренние перегородки, то получится просторное помещение, в котором хоть бальную залу устраивай, хоть трактир, хоть выставку шедевров нашего мастера Висту!

Матушка, державшая Пелевана под руку, благодарно сжала рукав его одеяния. Идея выставить картины Вистуна ей не приходила в голову, но, едва услышав, она поняла: это то, что нужно для оформления нового помещения!

– Составьте мне смету на работы по восстановлению фасада и ремонту всего здания, за нее я заплачу отдельно, – сказала она. – Когда она будет готова?

Томазо хохотнул.

– Узнаю хватку твоей матери Хлои, девонька! Той как в голову что придет – из кожи вон вылезет, но своего добьется! Она ведь так и отца твоего на себе женила!

– Расскажете? – попросила Бруни с горящими от любопытства глазами. Она ведь почти ничего не знала о жизни родителей до ее появления на свет.

– Жениховались они долго, – начал рассказ глава Гильдии каменщиков. – Отец твой, да останется Пресветлая добра к нему, был птицей свободной. Этакий, понимаешь, альбатрос, что кружит над волнами, не садясь на воду. Ну вот он и кружил! Подарки дарил, гулять ее водил, даже в театре королевской они пару раз побывали, правда, больше просидели в буфете, пытаясь на вкус распознать, из чего сделан паштет Королевы Иссы, бабки нашего Редьярда. А потом Хлоя предложила ему место шеф-повара в трактире. Сказала: «Коли мужчина умеет готовить, он всяко будет готовить лучше женщины! А женское дело – поддерживать чистоту в кухне да огонь в очаге!» И положила ему жалованья в два раза больше, чем он у своего капитана получал. Тут и думать было нечего – Эд согласился. Она ему две получки выплатила, а на третью он от нее получил с деньгами заветное колечко. «Мне на кухне чужие не нужны, – так Эд передал ее слова, – или бери все, Эдгар Мореход, или выметайся!»