Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Можно сегодня без проповедей? Поздновато.
Митрополит с печальным осуждением перевёл взгляд с мальца на черноризца и, смиренно соглашаясь, кивнул. Явно уяснив, что под словом «поздновато» Никодим подразумевает вовсе не зябкие сумерки.
— Бочки хранятся в погребах под женской половиной терема. Свезли их туда не так давно. Подозреваю, что это те самые бочки, которые были найдены в лесной заставе боярина Клина. Видимо, именно о том и прознал человек, по следам которого ты следуешь в этой печальной истории. Да, представь, это я тоже ведаю. Потом пооткровенничаем, что да как узнают божьи слуги. Сейчас речь о другом. Княгиня Ольга собрала всех новообращённых союзников, бояр да вельмож сих земель, принявших истинную веру, чтобы назавтра её сын узрел, насколько велика на самом деле в его вотчине сила креста. И отступился от мысли, что после обряда опоясывания обязательно вернёт малолетнего княжича к своим идолищам. Но Светлый, видно, как-то о планах матушки прознал и затеял всю эту… историю. Разграбил богомерзкий древний могильник, вытащил из него всю хранимую там пакость — и тайком приволок в Киев, на своё же подворье. Чтобы одним махом потравить всех несогласных. А тати, что пришли за вами (и не только за вами!) должны были замести все следы. Дабы не осталось людей, кто узнал о сих делах непростительно много. Думаю, что сначала поручил дело Клину Ратиборычу, а когда благодаря вашим стараниям оно получило огласку, решил свалить всё на покойника, а тех, кто прознал лишнего, втихую попридушить. Заметьте: своих верных людей и всю дружину Святослав вывел за стены города. Где и собирался якобы проводить церемонию. А на самом деле — чтобы они не пострадали от отравы. Правда, одного он не учёл. Меня. Княжича я выкрал и запер в надёжном месте. В том самом месте, куда Светлый выгрузил своё зелье в бочках. Не скрою, взял грех на душу, но по-другому было нельзя. Зато теперь князь не может вскрыть сей ящик Пандоры, чтобы не убить при этом собственного сына.
Отец Василий умолк, требовательно глядя на Никодима. Который впервые видел в его глазах холодный блеск стали вместо привычной смиренной полуулыбки. Хотя, конечно, может, это была всего лишь игра мечущихся по подворью огней.
— Так это что же — Светлый сейчас штурмует свои же хоромы?
— Точно так. Но вам я укажу короткую дорогу. Её мне открыла лично княгиня Ольга. Вряд ли молодчики Святослава ведают о сём пути. Ни в коем случае нельзя допустить их к мальчонке. Какие будут последствия, если они прорвутся — трудно вообразить.
Вошли они в ту самую клеть, у которой их поджидал Василий. Окутанный туманом страшного секрета тайный путь оказался прям и неказист, как извилина дурака. Единственно, что был он и столь же узок. Вниз вели деревянные ступени. Настолько крутые, что при их отсутствии крадущаяся делегация просто ухнула бы вертикально вниз. Пахло свежим опилом, доски под ногами мягко пружинили и почти не скрипели.
Старик остановился на первом же лестничном пролёте. Дышал он тяжело, а улыбался виновато.
— Дальше — сами, — переведя дух, развёл он руками. — От меня там толку будет мало. Если кто вам и встретится внизу, то уж точно не те, кого можно назвать союзниками. Потому я больше помогу тем людям, что сейчас мечутся наверху. Может, удержу пару человек от греха — и то ладно. А заодно отведу ненужные взоры от сего тайного хода: вам-то обратно по нему же подниматься. Единственное, чем ещё могу помочь…
Проповедник протянул Никодиму валик туго свёрнутой материи.
— Маски. На случай, если всё-таки… Это даст вам хоть какое-то время.
— Ага, я и впрямь где-то слыхал, что от смертельной заразы тряпка на роже — первейшее средство.
Никодим хмуро усмехнулся. Да, этот тщедушный старикан спас его от верной смерти и даже всучил утерянную было нить от клубка местных интриг. Но верить в высокие людские устремления он не привык. И ничуть не сомневался, что святой старец, вернувшись на поверхность, немедля посеменит к выходу из города. И возрстная одышка на этом пути к спасению от химической атаки докучать ему скорее всего не будет.
— Иди за ним, — угрюмо кивнул он в спину удаляющегося отца Василия. — Ему твоя помощь понадобится побольше, чем мне.
Но увязавшийся за ним малец, видимо, успел надышаться воздухом столицы достаточно для того, чтобы улавливать сказанное между строк. Он мгновенно насупился и набычился.
— Я не трус, — сказал таким тоном, что отчего-то сразу стало ясно — дальше спорить, только терять время.
— Вот радость-то какая. Тогда иди и не трусь за моей спиной. Не хватало, чтобы твоя доблесть обзор загораживала.
ХХХ
Конец пути обозначился в почти кромешной темноте тихим светом маленькой лампадки. Висела она на широком столбе, и казалось, что предназначение её заключается лишь в том, чтобы тьма вокруг выглядела более зловещей и осязаемой. Лишь подойдя вплотную, они разглядели за сумрачным покрывалом нечеткие очертания приземистой двери. А около нее — две зыбкие тени. Одна больше, другая меньше. При ближайшем рассмотрении те оказались не бесплотными духами, на что очень рассчитывал Никодим, а вполне натуральными людьми. С максимально отталкивающей внешностью.
— Ну и дела, — располагающе хохотнул он с таким видом, будто именно его появления эти двое здесь и ждали. — Что наверху творится — жуть. Там, — кивнул он в сторону двери, — тоже?
Тени не ответили ни слова, но напряжение, темным надгробием повисшее над головами, едва не погасило присобаченную к столбу «зажигалку».
— Мне нужно пройти в эту дверь. И, находись сейчас я на вашем месте, ни в коем случае не стал бы мне мешать, — для наглядности он показал на себя обеими руками. — Ведь по-настоящему радоваться жизни может только здоровый организм.
И он рассмеялся как после на редкость удачной шутки. Один. Остальным было очевидно не до смеха.
Нож не блеснул при неверном дрожащем свете, не вжикнул, хищно выметаясь из тайника — он просто возник в руке более мелкого и, судя по всему, более шустрого из двух молчаливых собеседников. Оружие оказалось грубовато, неказисто, сработано не из