Вдоль вытянутого помещения, выкрашенного в желтоватый цвет, шла длинная деревянная стойка, за которой виднелась чья-то голова. Голова, не глядя в мою сторону, спросила:

— Что желаете?

Под потолком монотонно шуршал маленький закоптевший вентилятор. Его шум сливался с отдаленными звуками улицы. Метров пятнадцать я прошел вдоль приемной и, опершись на стойку, сказал:

— Я хотел бы поговорить с комиссаром, расследовавшим дело Ахмеда Хамула.

Маленький человечек с узкой физиономией, склонившийся над бумагами, печатями и пишущей машинкой, взглянул на меня, обратив ко мне красный мясистый прыщавый нос.

— Чье дело? Ахмеда Самула?

— Нет, Ахмеда Хамула, которого недавно укокошили недалеко от вокзала.

— Турка?

Он звучно шмыгнул носом, втягивая соплю.

— Да, турка.

— А, вы тоже…

— Да, я тоже турок. А теперь скажите, к кому мне обратиться.

Он сунул палец в нос, поковырял там, и я почти физически ощутил, как работает его переполненная соплями черепушка. Тип с красным носом стал вилять, что «не знает, как мне помочь, и вообще ему не положено, если все так будут приходить, понимаете…».

— Послушайте, я уполномочен посольством Турции и имею поручение высших инстанций поговорить с комиссаром полиции, который занимался расследованием этого случая. Если вы сейчас же не пошевелитесь, я буду вынужден подать на вас жалобу.

Коротышка недоверчиво посмотрел на меня и снова шмыгнул носом. Вдруг он оживился.

— Ах, так… Тогда, конечно… Э… прошу извинить меня. Откуда мне знать, кто вы — на лбу ведь не написано. Подождите минутку, я должен позвонить, это быстро. Надеюсь, комиссар на месте.

Он ринулся к телефону.

— Алло, это диспетчер? Говорит Нели из приемной… да, выслушайте меня. Кто занимается делом турка Ахмеда Хамула?.. Да, это срочно. Здесь находится представитель посольства. Какого? Турецкого, разумеется… Да, да… я жду…

Он состроил серьезную мину.

— Да-да, алло… Кто? Комиссар криминальной полиции Футт?.. Ах, он находится в своем кабинете?.. Какой номер?.. Сто семнадцать?.. Да, хорошо, большое спасибо.

Он положил трубку и еще раз шмыгнул носом.

— Комиссар криминальной полиции Футт находится в своем кабинете на четвертом этаже. Он ждет вас. Когда выйдете в коридор, через десять метров слева увидите лифт. На четвертом этаже идите направо. Пятая или шестая дверь как раз и будет комната сто семнадцать.

После того как я поблагодарил его, а он еще раз извинился, я покинул приемную. Лифтом я не воспользовался, а пошел пешком, чтобы обдумать, что я скажу господину Футту. Когда-то давно меня учили, что комиссарам полиции палец в рот не клади. По пути мне встретились другие нагруженные бумагами клерки типа Нели. Они мимоходом здоровались друг с другом и спешили дальше. Оказавшись у кабинета с номером 117, я постучался и вошел. Футт, стоя у окна, грел на солнышке свою лысину.

— Добрый день, господин представитель. Я правильно понял?

Кроме металлического письменного стола, двух металлических стульев и четырех шкафов, тоже из металла, в помещении ничего не было. Грязновато-белое однообразие стен нарушалось лишь календарем, на котором была изображена овчарка, готовящаяся к прыжку.

— Добрый день, господин комиссар. Да, я уполномочен турецким посольством ознакомиться с ходом расследования дела Ахмеда Хамула.

Рост Футта составлял, я думаю, около метра девяноста. На лысой голове виднелась вмятина, на подбородке — вертикальный шрам. Розовая рубашка была расстегнута до пупка, а на шее поблескивала золотая цепочка из тех, что выскакивают иногда в качестве специального приза из автоматов с жевательной резинкой. Волосатая мускулистая рука держала сигару, от кончика которой струилась тонкая полоска дыма. Он выглядел как мясник в отпуске.

— Присаживайтесь, что же вы стоите? К сожалению, ничего существенного я не смогу вам сказать: наше расследование пока не дало ощутимых результатов.

Он пожал мне руку. Его ладонь на ощупь напоминала грубую туалетную бумагу. Указав мне жестом на кресло, он уселся напротив меня, открыл лежащую перед ним папку и словно выплюнул второпях мне в лицо вступительную фразу:

— Не знаю, что вас интересует, но могу перечислить вкратце все имеющиеся у нас факты.

Он откашлялся и вновь заговорил более внятно:

— Личные сведения об Ахмеде Хамуле у вас наверняка имеются, поэтому не будем тратить время на их повторение… Итак, Хамул был найден в прошлую пятницу в районе вокзала мертвым, с ножом в спине. Вечером его обнаружила на заднем дворе женщина, живущая в этом доме, когда подходила к мусорному баку. Хамул проживал вместе со своей женой и ее семейством в течение десяти лет. Работал на маленькой фабрике по производству электроприборов. Мы опросили всех жильцов дома, возле которого был найден труп, но ничего не смогли выяснить.

Рассказ был кратким и, конечно, неполным.

— Очень сожалею, но мне нечего больше добавить к тому, что уже сказал.

Меня с самого начала удивила готовность Футта, учитывая его положение, предоставить мне эту, хотя и далеко не полную, информацию, да еще в столь вежливой форме. Может быть, он получил указания быть предупредительным с представителями турецкого посольства?

Я поспешил задать вопросы, в надежде получить информацию, которую он скрыл от меня.

— Меня интересует название улицы, где произошло убийство, номер дома, название фабрики, где он работал, когда, по свидетельству врачей, наступила смерть и в каком направлении идут расследования?

Как и следовало ожидать, он уклонился от ответов:

— Зачем вам, собственно, знать все это? Вы, конечно, понимаете, что мы не даем подобную информацию всем желающим…

— Секретные службы моего государства имеют веские основания подозревать, что Ахмед Хамул пал жертвой левоэкстремистских элементов, которые, бежав из Турции, нашли здесь нелегальное убежище. Я вынужден воздержаться от дальнейших объяснений ввиду строгой секретности этого дела, а кроме того, не уполномочен делиться сведениями, которыми владею.

Сработало!

— Ну, это совсем другое дело. Извините, я, конечно, этого не знал. Для нас это обычное криминальное или бытовое убийство, какие случаются ежедневно, понимаете?

Я все понял и начал входить во вкус. Вынул карандаш и блокнот, откинулся в кресле, приняв строгий вид. Футт стал искать нужную папку.

— У вас есть чем писать?.. Хорошо. Улица Зумпфрайнерштрассе, 24. Название фабрики — «Фукс и сыновья. Производство электроприборов». Записали? Хорошо. По свидетельству врачей, смерть наступила мгновенно. Время смерти — около восьми часов вечера… По поводу наших предположений о причинах смерти… должен, к сожалению, признать… Тут вы нас опередили…