и стряхнула с нее каплю на язык. Закрыла флакон, подумала… И снова открыла: еще одну каплю — на всякий случай.

Фух! Слава Свету!

Тревога, глодавшая меня почти всё утро, отступила, в теле стало легко и свободно.

Ничего! Я со всем справлюсь!

И, выскочив из комнаты, почти бегом бросилась догонять Беатрис, как ориентирующуюся в местных поворотах проводницу.

Женское крыло покидали практически в одиночестве, встретив лишь двух-трех таких же нерасторопных. Несмотря на близящийся третий колокол, знаменующий начало занятий, настроение было приподнятым: все будет хорошо! Я точно всё смогу!

— Беатрис! А ты после третьего витка на какое отделение собираешься?

— К прорицателям, — удивилась она. — А что?

— Да ничего… — надеюсь, у меня не слишком вытянулось лицо. А удивленную икоту я успешно удержала. — Раз ты в прорицатели собираешься, может, тебе бы постараться поменьше говорить?..

— И ты тоже! — возопила соседка, будто я уязвила ее в самое сердце. — Все! Тебе прямо по коридору и налево, третья аудитория!

Развернулась на пятках и резко пошла в другую сторону, бормоча себе под нос, что мы все ничего не понимаем, и что болтовня — ее тайное оружие.

Даже спорить не буду: болтовня Беатрис — это, определенно, оружие.

Но вот чтобы тайное?!

ГЛАВА 2

По коридору налево, третья аудитория, толкнуть дверь — и я на месте!

…и я оглохла, после приятной и прохладной тишины коридора окунувшись в гул и гомон толпы. В ушах зазвенело, в носу засвербило, все тело зазудело, захотелось оказаться подальше отсюда, я качнулась назад — но в спину меня легонько подтолкнули раскрытой ладонью:

— Проходим, адептка, не стоим на пороге.

Осознав, что отступать поздно и попросту некуда (позади жених), я шагнула навстречу неизбежному. И мечте. И знаниям. И адептам.

Адептов у меня было нынче куда больше, чем мечт и знаний: ряды скамей, амфитеатром уходящие вверх, были сплошь заполнены разновозрастной, разномастной и разнополой массой, только внизу, ближе к кафедре преподавателя, виднелись проплешины пустых мест.

Я, с моими честолюбивыми планами стать первой адепткой витка, и вовсе предпочла бы сесть в первом ряду, откуда лучше видно и слышно мастера-наставника, но, как ни странно, именно он был занят полностью, причем сплошь девицами, и девицы эти неуловимо отличались от остальных.

Пробираясь между скамьями к наиболее удобному, на мой взгляд, месту в третьем ряду, я нет-нет да и поглядывала на них, пытаясь понять, что с ними не так, почему они зацепили мое внимание?

И уже садясь на свободное место, между двумя юношами, поняла.

Все остальные адепты, что находились в аудитории, сидели кто как: переговаривались, вертелись, глазели по сторонам, создавая тот самый гул и заодно атмосферу расхлябанности. А эти же, с переднего ряда, были неуловимо похожи между собой, не внешностью, но манерой поведения.

Все, как одна, с правильной осанкой, идеальным разворотом плеч и гордым поставом головы. Одеты безупречно, прически в полном порядке. Сидят ровно, смотрят прямо, руки сложены на коленях. Так знакомо, привычно спокойны спокойны и полны собственного достоинства, что я на всякий случай присмотрелась к ним более пристально, проверяя, не затесалось ли среди них которой-нибудь из моих кузин. Просто так, на всякий случай, прекрасно понимая, что это абсолютно невозможно.

Но, не найдя среди затылков ни одного знакомого, все равно выдохнула с облегчением.

И сцепила руки в замок. И чуть склонилась вперед. И слегка навалилась весом на локти.

Всё, надеюсь, больше я не похожа выправкой на этот… темный ловчий отряд имени Черного Дракона.

Кстати. Пока я разбиралась с местом и своими мыслями, внезапные эффекты в виде гула и зуда прошли, и вызваны они были, кажется, вовсе не толпой, шумной и непривычной, а как раз “ловчими” девицами с первого ряда. Очень уж они обвешаны артефактами — естественно, темными, разумеется, родовыми. Вот мой собственный светлый дар и отреагировал на столь плотное давление.

Хорошо еще, что я, убегая из дома, всё светлое и родовое дома и оставила, не желая, чтобы родственники меня по нему отследили. Вот было бы чудесно, если бы у ловких девиц всем отрядом на меня зуд приключился!

В этот момент по помещению прокатился гулкий звук третьего колокола, обрывая разговоры и поднимая на ноги адептов. Мастер-наставник, дракон сине-серой масти — точь-в-точь грозовое летнее небо над родовым замком — взмахнул рукой, разрешая садиться.

— Приветствую вас, адепты первого витка обучения Академии Семи ветров! Я — мастер-наставник Вестар, назначен куратором вашего витка. Сегодня у нас первое, ознакомительное занятие. Учиться вам предстоит семь лет, так что сделайте над собой усилие, и выслушайте, как это будет происходить. Даже если вы знаете! Особенно — если вы знаете: несмотря на то, что эти сведения доступны абсолютно всем, обучение в Академии Семи ветров все равно овеяно таким количеством легенд и мифов, что ректор и преподаватели каждый год заново диву даются, так что было принято решение на вступительной лекции развеивать хотя бы часть из них. Сейчас я кратко расскажу вам, что вас ждет в ближайшие годы, после вы сможете задать вопросы. При условии, конечно, если не получите на них исчерпывающие ответы из лекции.

Он обвел аудиторию взглядом — наверное, убеждаясь, что адепты-первогодки его внимательно слушают, и продолжил:

— Большинство из вас пришли в эти стены уже зная, кем бы хотели их покинуть: боевым магом, некромантом или магом общей практики. Специализация — это, конечно, прекрасно, но наша Академия придерживается мнения, что всесторонняя развитость специализированности не вредит, а, наоборот, помогает сделать более точный и взвешенный выбор. И поэтому первые два витка вас всех будут обучать одинаково, делая упор на широкий кругозор, помогая вам выявить предпочтения и раскрыть таланты.

Справа и слева от меня приосанились оба соседа, очевидно, давая понять окружающим, что у них-то талантов не счесть.

Я тихонько вздохнула: надо будет вести себя как-нибудь поосторожнее, а то ка-а-ак выявят что-нибудь несанкционированное. А некоторым скрытым талантам лучше скрытыми и оставаться.

— С четвертого витка вас разделят на группы по направлениям: рунологи, менталисты, целители, артефакторы…

Оглянувшись по сторонам, я убедилась, что на меня никто не обращает внимания, и воровато вытащила из сумки лист бумаги и грифель.

Не могу сказать, чтобы я безумно любила рисовать, но к быстрым наброскам, в которых живое настроение или схваченное сходство важнее скучных вещей, вроде светотени и перспективы, питала слабость. Особенно, в ситуациях вроде нынешней: когда слушать не обязательно, да и лично для меня бессмысленно.

Увлеченно чиркая грифелем по бумаге, я отвлеклась от своего