— Ни звука, — услышала она произнесенную шепотом угрозу. Подняв глаза, она увидела в его руке пистолет, которого вначале не заметила.

Обильный пот выступил у нее на лбу, капли его стекали за шею. Она услышала, что в гостиной идет какая-то возня. Ужас ее еще более усилился, когда она заметила тень, промелькнувшую около приоткрытой двери в кладовку. Неужто это миссис Беллин? В спальне ей делать нечего. Джина застыла, услышав, как открываются дверцы шкафов, а потом и отчетливое звяканье крышки мусорного бачка в ванной комнате.

Что можно так методично искать в ее доме? Она прекрасно знала, что эта любезная старая женщина, жившая с ней рядом и наводившая порядок в ее доме, в отличие от другой соседки не отличалась особенным любопытством. Неужели сейчас, зная, что Джина находится в сотне миль от своего особнячка, миссис Беллин позволила себе вольность рыться в ее вещах?

Тень приблизилась к кладовке. Джина почувствовала, как у незнакомца, крепко державшего ее, напряглись мышцы.

Господи, пронеси, подумала она, цепенея от прилива страха. Уж не собирается ли миссис Беллин сунуть нос в ее белье?

— Лаура, дорогая. Я в спальне.

Этот шипящий, паучий голос, донесшийся до нее, пронизал Джину, как сильный электрический разряд. Это был голос не Лауры Беллин, а Эмили Беккер, ее соседки из дома напротив.

Джина чуть не вскрикнула, услышав жесткую и неприятную манеру произношения, вне всякого сомнения, принадлежащую Эмили Беккер. Раздраженный тон миссис Беккер, занятой исследованием имущества дома, вызвал у Джины удивление, граничащее со смехом.

— Я в спальне, Лаура, — громко повторила миссис Беккер. Ее тень исчезла из поля зрения Джины. — Джина уехала, а вот окно осталось неплотно закрытым.

Эмили, покинув спальню, прошла в гостиную, но незнакомец продолжал быть настороже. По его напряженным мышцам она чувствовала, что в любую секунду он готов к действию.

— Я пошла за тобой, ты у Меня оставила свой шарфик.

— Памяти нет. Должно быть, я стара стала, — услышала Джина негромкий ответ. — Я так признательна, что ты решила мне помочь, Эмили.

— Все в порядке, Лаура. Какие уж тут трудности. Когда я шла сюда, то заметила, что наша милая Джина оставила ворота в гараж открытыми. Правда, сомневаюсь, что кто-нибудь польстится на ее машину, но…

Так-так, продолжай, подумала Джина, заметив, что Эмили запнулась.

— …но по твоим словам я предполагала, что она в отпуске.

— Конечно, в отпуске, а где же ей еще быть. Возможно, обаятельный мистер Конвей из магазина подбросил ее до аэропорта. Честно говоря, я бы удивилась его поступку.

— Пожалуй, ты права. Нашей Джине еще ни разу не приходилось садиться в одну машину с мужчиной.

Щеки Джины залились румянцем. Ей еще не приходилось быть немой свидетельницей того, что в ее присутствии ей перемывают косточки. Да и сплетни какие-то лицемерные.

— Да, мне бы хотелось, чтобы она подцепила какого-нибудь приличного мужичка. Жаль, она проводит массу времени в одиночестве и никуда не выбирается. Хотя при таких родителях это и не удивительно.

— Где это видано, чтобы родители так отравляли жизнь своей дочери, — ворчливо произнесла Эмили.

— Мне никогда не приходилось видеть такую унылую парочку. Ну и что же из того, что он служитель Бога. Вряд ли Господь рад тому, что такая очаровательная молодая женщина занята одной работой и не может жить в свое удовольствие. Просто жуть берет. Ведь наша дорогая Джина никогда еще не была в отпуске, — резюмировала с грустью миссис Беллин.

Если бы миссис Беллин еще раз жалостливо произнесла «дорогая Джина», то молодая женщина не выдержала бы и дала о себе знать. Ей и так хотелось провалиться сквозь землю. Стоять и слушать, как соседки обсуждают ее жизнь, было просто невыносимо.

— Ну вот вроде бы и все. Поспешу домой. Мой артрит что-то разгулялся сегодня, — пожаловалась миссис Беллин.

— Позволь я провожу тебя домой, — услышала Джина слова Эмили.

Джина была вынуждена безмолвно стоять в кладовке и слушать, как две женщины прошли через входную дверь, а через несколько минут до ее слуха донесся звук запираемых ворот гаража.

Еще целых десять минут незнакомец продолжал удерживать ее в кладовке. И только потом вытолкнул девушку наружу. Затем протащил ее, как куль с мукой, через спальню и бросил на кровать. Ей показалось, что он пробормотал что-то вроде: «Ну и прекрасные соседушки».

Чувствуя себя чуть ли не оскорбленной из-за соседских сплетен, Джина уперлась тупым взглядом в черные кроссовки, стоящие перед ней.

— Не могла бы ты сказать, что все это значит?

Когда он спросил, она продолжала все так же безразлично смотреть на кроссовки, страх не прошел. По щекам у нее лились горячие слезы.

Морган даже не старался подобрать какие-нибудь успокаивающие слова. Но просто стоял, не издавая ни звука, позволяя ей барахтаться в собственном ничтожестве. И только спустя какое-то время, когда она немножко пришла в себя, заговорил:

— Кто еще может сунуть нос в твой дом?

— Никто.

— Есть ли муж? Любовник? Приятель? — отрывисто произносил он, наверняка зная, что таковых у нее не имеется. Даже без разглагольствований этих шумных старушенций, которые осмелились так жестоко полоскать ее, он досконально знал подноготную этой женщины и ее соседей. Сведения были получены еще тогда, когда Гамильтон только приступал к организации встречи между ним и Слоуном, которая планировалась в доме Беккеров.

— Нет, — пискнула она.

— Все ли знают, что ты в отпуске?

— Да.

Ему тоже было известно, что дом должен был быть пуст. Именно поэтому он и появился здесь, чтобы увидеть Слоуна в затихшем доме Беккеров.

Чувствуя раздражение за неудачу, Морган дал волю своему неудовольствию.

— Почему ты не уехала?

— В магазине были кое-какие дела, и это потребовало моего присутствия.

— А твои родители? Разве они не могли взять на себя эту заботу?

— Нет. Они здесь бывают редко. Только тогда, когда я их приглашаю.

По ее сумрачному тону Морган заключил, что родители не слишком одобряют ее жизнь. Такое грустноватое признание озадачило его. Однако следовало задать еще несколько неприятных вопросов.

— А этот человек, этот Конвей. Он тоже уверен, что ты сегодня уедешь в отпуск?

Ему показалось, что она хочет его обмануть, но, к удивлению, она не прибегала ко лжи.

— Да.

Заперев дверь спальни, он вернулся к окну. Одним глазом он продолжал следить за скорчившейся на постели женщиной. Он был убежден, что она не посмеет снова решиться на побег. Ее самолюбие, ее достоинство были грубо попраны этими двумя старыми ведьмами.