Меньше всех ел и больше всех говорил ректор. Оба здешних преподавателя воздавали завтраку должное, но в разговоре не участвовали – потому, наверное, что вёлся он, по необходимости, на терране, которая (Кромин это запомнил) учёным мужам оказалась ненужной. В общении эти двое участвовали разве что глазами – часто и внимательно всматривались в будущих учеников, каждый в своего, а встретившись с землянами взглядом, лишь улыбались. Кромину показалось, впрочем, что улыбки эти были протокольными, обязательными, шли от ритуала, не от души. Возможно, подумал он, их беспокоит, сумеют ли так же лихо, как Горбик, перемахнуть через планку – а её терранский профессор поднял весьма высоко. В своих лингвистических способностях Кромин вовсе не был уверен, пока он, кроме терраны, знал всего лишь три языка – эморский, иссорский и Федерации Гра и овладевал ими в своё время не быстро и с усилиями. Но, может быть, пресловутая здешняя методика и в самом деле способна творить чудеса?

Он спохватился: обдумывать можно будет и потом, сейчас главное – слушать.

– …Нет, – говорил тем временем ректор, отвечая на заданный Изольдом вопрос. – Для овладения той технологией, за которой вы к нам и прилетели, вовсе не нужно проводить время на предприятиях и испытательных полигонах. При её передаче мы пользуемся всё той же методикой, и результат всегда стопроцентный.

(Чисто терранское выражение; у наюгиров – это и раньше было известно – исчисление было двенадцатиричным, куда более удобным, чем разошедшееся ещё в давние времена с Терры по большинству миров десятиричное.)

– Но видеть не менее важно, чем…

– О, разумеется, вы увидите. Но это будет уже как бы последний мазок; вы будете видеть, до конца понимая, отдавая себе полный отчёт в том, что именно происходит на ваших глазах; мало толку, если вы смотрите и ещё не понимаете…

Неудобно, решил Кромин, вовсе не участвовать в разговоре. Приличия требуют…

– Если не секрет – каково наше расписание на этот день и ближайшие последующие?

– Разве это может быть секретом? После завтрака вы покажетесь врачам…

– Наше здоровье вызывает сомнения?

– Ни в коем случае. Однако для усвоения знаний по нашей методике организм должен быть приведен в определённое состояние: его восприимчивость, концентрация внимания, открытость памяти… Медики просто помогут вам обрести нужную форму.

Изольд, видимо, не любил врачей; во всяком случае, легкая гримаса, возникшая на его лице, позволяла сделать такой вывод. Она не осталась незамеченной.

– Не волнуйтесь: практически это не связано ни с какими грубыми вмешательствами… Да вот я сам могу послужить живым примером: перед тем как перенять знания у вашего коллеги, я общался с теми же самыми врачами, которые примут вас, и, как видите, нахожусь в здравом уме и твёрдой памяти, да и физическое моё состояние не оставляет, как говорится, желать лучшего…

Это Кромин мог бы подтвердить – если бы возникли сомнения.

– Итак, врачи; а затем? – спросил он.

– Несколько часов вы будете совершенно свободны: разумно будет, если вы используете время, чтобы прогуляться по окрестностям – потом у вас может просто не остаться времени для этого, ваша научно-техническая программа весьма насыщена. Мы предлагали несколько растянуть её во времени, но ваша сторона не согласилась: видимо, на Терре очень нужны вы – или наши технологии. Так что вам придётся работать в поте лица.

– Наверное, у вас накопился немалый опыт по передаче технологий? Ведь во многих областях Наюгира является лидером.

(Вопрос был с двойным дном: известно было, что Наюгира практически не передавала своих технологий никому; Терра была едва ли не первой.)

– Ну, Федерация Гра тоже претендует на приоритеты – хотя… Но это, кстати сказать, неважно. Мы достаточно богаты, чтобы не торговать нашими технологиями – как и техникой. Так что ваш мир в этом отношении является, могу смело сказать, привилегированным. Хотя вряд ли вы сейчас можете оценить это в полной мере.

– Нет, отчего же, – не согласился Кромин. – Мы весьма в этом заинтересованы – можете судить хотя бы по быстроте, с какой нас направили сюда. Мне только не совсем ясно: почему?

– Почему – что?

– Почему именно нашему миру предоставлено такое преимущество?

Ректор усмехнулся.

– Ну… решение было принято не сразу. Были и противники такого предпочтения. Но сторонников оказалось больше. Почему? Мы внимательно изучили вашу историю – и нашли в ней много общего с нашим собственным прошлым. Правда, с определённого времени развитие у вас и у нас пошло по разным путям; но вы ещё можете вернуться к тому перекрёстку и выбрать другой путь. Для этого вы должны быть намного сильнее, чем сейчас. Таков ответ на ваш вопрос в самом общем виде. Вы удовлетворены?

Кромин не был до конца удовлетворён. Но подумал, что сейчас не время погружаться в исторические изыскания.

– Да, благодарю вас.

Преподаватели тем временем закончили завтрак. Они одновременно поднялись, отошли на четыре шага, остановились.

– Встаньте и вы, – негромко подсказал ректор. – Это очень важно. Ритуал прощания…

И поднялся сам. Кромин с Изольдом последовали его примеру.

Преподаватели разом, словно солдаты по команде, повернулись к ним. И низко, в пояс, поклонились.

– Вы тоже… – Это было сказано едва слышно.

И склонился сам. Терране повторили движение за ним – хотя и не так синхронно, как сделали это двое наюгиров.

Распрямившись, преподаватели – опять-таки вместе – произнесли несколько слов на наюгире. Повернулись. И ушли.

Оставшиеся, по приглашению ректора, уселись снова: видимо, время, отведенное для завтрака, ещё не истекло. Похоже, что намеченного распорядка здесь, на Наюгире, придерживались строго.

– Итак, – спросил ректор, – есть ли у вас какие-нибудь вопросы? Мы располагаем некоторым временем.

– Наверное, мы ещё не раз будем затруднять вас вопросами – во время обучения, – сказал Изольд. – Но сейчас у меня слишком мало информации, чтобы о чём-то спрашивать.

– Мелочь, – проговорил Кромин, – но мне просто любопытно. Ведь наш коллега профессор Горбик знал ваш язык, – вроде бы знал, он, во всяком случае, считал, что знает, – а когда вы впервые посетили нас в карантине, вы, по-моему, никак не могли понять друг друга. Это и на самом деле было так?

– Это своего рода недоразумение, – ответил ректор с готовностью. – Он изучал наш язык, как я догадываюсь, только по письменным источникам. И произносил так, как написано. Наш же язык исторически преобразовывался так, что произношение не раз менялось, орфография же оставалась прежней. Если угодно, тоже традиция. Да вам, наверное, и ранее приходилось сталкиваться с такими явлениями: пишется одно, говорится другое.

– Да, и у нас на Терре бывало такое, – согласился Изольд.