– Папочка… – Дочка бросилась было к нему, Анна придержала ее:

– Не надо, папе плохо.

– А что с папой? – Глаза ребенка были полны слез.

– Заболел наш папочка… – Жена подошла к Кузьмичеву поближе, посмотрела на его изуродованное лицо. – Кто это тебя, Сережа?

Он попытался улыбнуться, тронул плечами.

– Сам… Извини, напился.

– Ты же не пьешь.

– Бывает. С горя, наверно. Прости.

Анна присела на стульчик, Катюша немедленно села к ней на колени. Потянулась к отцу, спросила:

– Можно я тебя пожалею?

– Можно, – улыбнулся Сергей.

Дочь легонько коснулась сначала одеяла, потом его сорочки, затем лица.

– Вот, пожалела… папочку своего.

Кузьмичев продолжал с трудом улыбаться.

– Спасибо, маленькая.

– Сережа, правда, что случилось?.. Что-то нехорошее?

– Все нормально. – Сергей перевел глаза на жену. – Крещение в связи с переходом на новую работу… Главное, береги дочь. Это сейчас главное.

– Поняла, – кивнула Анна.

День был солнечный, теплый, безветренный. В воздухе стоял аромат отцветающей акации.

Юра, плотно пообедав в ресторане, похлопал себя по животу, оставил деньги по счету на столе, подмигнул хорошенькой официантке, направился к выходу.

Тишина, покой и абсолютное ощущение жизни провинциального городка.

Парень вышел на улицу, повертел головой, высматривая такси, и вдруг почувствовал кожей, интуицией, что вокруг что-то не так. В сторонке подчеркнуто лениво болтают о чем-то двое крепких парней, тронулся с места автомобиль с затемненными стеклами, за спиной быстро закрыл ресторанную дверь швейцар.

Юра сжался, затем мгновенно, чуть не сбив с ног случайного прохожего, нырнул под какой-то автомобиль и тут же увидел, как двое тех самых парней несутся в его сторону. Он рванул дверцу автомобиля, вышиб из салона насмерть перепуганного водителя, перевалился за руль, и машина рванула с места. В тот же миг наперерез Юре выскочил автомобиль с затемненными стеклами, и столкновение было неминуемо.

Юра в последний миг успел вывернуть руль, чуть ли не по воздуху перемахнул через преследующий его автомобиль и нырнул в ближайший переулок.

Преследователи не отставали, они все ближе и ближе.

Но тут произошло неожиданное. Преследующие машины вдруг резко затормозили, так же резко развернулись и на предельной скорости унеслись прочь.

Юра не сразу понял причину столь неожиданного их маневра, обрадованно закричал: «И-йес!» – и вдруг увидел несущихся прямо на него несколько милицейских машин.

От безвыходности он спокойно затормозил, не спеша поставил машину на ручной тормоз и с улыбкой, подняв руки, вышел из салона навстречу стражам порядка.

Медсестра как раз вводила Кузьмичеву внутривенный раствор, и в это время два санитара внесли в палату дополнительную кровать, следом за которой топтался больной – невысокий, юркий, лысоватый, с загипсованной рукой и покоцанной физиономией.

Пока устанавливали кровать, новоявленный сосед огляделся, помялся, присел на краешек постели Кузьмичева.

– Как самочувствие, братишка?

Тот не ответил, следил, как вводился раствор.

– Встаньте с постели, – строго приказала медсестра новичку.

– А что такое? – возмутился тот. – А если у меня слабость в ногах?

– А по-моему, в голове… На табуретку сядьте!

– Командуют все, доброго слова не дождешься, – проворчал больной, присаживаясь на указанный стул. – Как в ментуре, честное слово.

Санитары наконец установили кровать, медсестра закончила процедуру, и в палате остались двое – Кузьмичев и новый сосед.

– Кто так отделал? – поинтересовался сосед, имея в виду изуродованное лицо Сергея. – Не в ментуре, случайно?

Кузьмичев молчал, поправляя бинт на руке.

– Меня – менты, – объяснил новичок. – Причем ни за что… Пригубил, правда, но, не поверишь, самую малость. А они прицепились. Мало того что весло пополам… так еще и выгребли из луз все до копейки. А там ни много ни мало вся получка. Попробуй докажи теперь.

Сергей налил из бутылочки воды, сделал пару глотков. Молчал.

– Ты что, глухонемой? Или не желаешь побазарить? Выплеснись, парень, легче будет. Я же знаю, кто тебя. Свои же, менты! Не вписался в ихнее шобло, вот они и отметелили в отместку. Мне здешние телки все порассказали, пока сидел на оформлении. Они ж, суки, страшнее бандюков. У бандюков хоть можно правды добиться, а у ментов все повязано и никаких концов! Будь моя воля, я бы…

Договорить он не успел. Кузьмичев сгреб с тумбочки какую-то вазочку и с силой запустил ею в говорливого соседа. Тот едва успел увернуться, испуганно уставился на метателя.

– Усек… Больше ни слова.

Глубокая ночь. Двор больницы пуст, корпуса едва подсвечивались белесыми фонарями.

К главному корпусу практически бесшумно подкатили три машины, из них быстро, тренированно выскочили семь крепких парней в спортивных костюмах и с черными масками на лицах, бросились ко входу в приемное отделение.

Вышибли дверь, свалили с ног охранников-пенсионеров.

Двое из нападавших остались внизу, остальные – пятеро – по лестничным маршам взлетели на третий, хирургический этаж.

Бесшумно пробежали по коридору, по ходу затолкав в подсобную комнатенку молоденькую медсестру. Двое из налетчиков заняли позиции в начале и в конце отделения, трое других толкнули дверь палату, где лежал Кузьмичев.

Тут же, без слов, набросили одеяло на соседа Кузьмичева, самого же Сергея стащили с постели, подхватили на руки и бегом понесли к выходу.

В том же темпе они покидали отделение.

Спустились вниз, усадили вяло сопротивляющегося Кузьмичева в один из автомобилей и быстро покинули территорию больничного комплекса.

До слуха Кузьмичева донеслось завывание милицейской сирены: видно, кто-то из охранников успел все-таки позвонить по 02.

Следователь – худой и желтый. Типичный сухарь. Комнатенка, в которой он принимал Анну, тоже не радовала интерьером. Разговор велся сухо, бесстрастно.

Анна держала на коленях дочь, которая была спокойна, испуганна, послушна.

– Сколько лет вы женаты с Сергеем Андреевичем Кузьмичевым? – спросил следователь.

– Три года.

– Где познакомились?

– В Краснодаре. Сергей находился там на излечении после ранения.

– Круг друзей вашего мужа?

– У него нет друзей.

– Так не может быть.