своей костлявой руке золотые песочные часы, с каждой секундой только уменьшающие время на спасение… Но вот удалось замедлить кровь, с помощью давящей повязки, и смазать спиртом да йодом ранение… Приложив свои пальцы к запястию Димки, товарищ стал вдумчиво слушать замедленные удары молодого сердца да глядеть на вздымающуюся грудь, дающая Мишке хоть какой-то шанс на вызволение друга из лап Смерти…

— Дима… — тревожно глядел тому в лицо медик, — Дима, ты меня слышишь?..

Но в ответ тяжёлая тишина, да громкие голоса за окном…

— Дима-а… — в глубине души застонал Мишка, ощущая, что часы почти опустошены…

Но в один прекрасный момент, дрогнулась рука и зашевелились напуганные стеклянные очи, тотчас же скривившиеся в невыносимой боли…

— Сколько мы тут?.. — сквозь муки произнёс Димка.

— Буквально минуты две… — скинул груз с плеч храбрый медик.

— Отвратно себя чувствую… — кашлянул товарищ.

— Послушай, Дим, там за окном дружки этого гада, но я видел, что они заволновались за него, разбежались… Так что у нас есть немного времени на побег, так что давай честно: где боль?..

Дружище уже хотел что-либо ответить, но в попытках встать снова грохнулся обратно и схватился за рану у позвоночника…

Осознав всю тяжесть ситуации, Мишка, глубоко вздохнув и прислушавшись к ночному хаосу, решился на очередной безумный поступок: повесив товарищеский рюкзак себе на спину, отчаянная душа, согнув друга в коленях и кое-как приподняв того с окровавленного дивана, тяжко направился к выходу… На улице, выходящая аккурат к трассе, было относительно тихо… Воспользовавшись моментом, Мишка как смог выскользнул за пределы двора и, торопливо, но осторожно, направился в сторону, оставленных погибать от коррозии, детей Старого мира…

Под ушами медика всё дрожал мрачный стон товарища, холодно протыкающий душу ледяными кинжалами… На тех нередких остановках, Мишка старался набраться максимум сил, не тратя на них хоть бы полминуты…

Жуткий голод и давящая усталость не давали жизни друзьям, постоянно сбивая с ритма и пути… Остановки на капотах стали всё чаще тревожить Мишку, потихоньку вселяя страх, что карету скорой помощи, в этих металлически-ржавых джунглях, уже не найти… Но на дне Нового мира, аналогично роковому ящику, всегда горит, дымиться, тлеет огонёк надежды…

Но на мрачном горизонте, отражая молочный свет сестрёнки луны, замелькала она, та самая, тлеющая головешка надежды… Приободрив дух, а с ним и скорость, бравые мужички наконец-таки добрались до заветного ларчика…

Вскрыв консервную банку, глаза Миши впали в воспоминания тех бессонных поездок под синими огнями и воем сирен… Аккуратно уложив друга на передвижную кушетку, томная душа стала судорожно искать, так необходимую сейчас, аптечку со шприцами… Немного смочив губы Димки холодной водой из бутылки, Мишка стал внимательно готовиться к инъекции антибиотиков, как завещал сам Гиппократ…

Ночь постепенно переходила порог зенита, давая Земле насладиться красочным видом луны… Смолистые леса бесшумно дремали в ночной тиши, мирно посапывая в такт прохладного дуновения… Но всё равно, одна душа оставалась не покойной и довольно бессонной…

Сделав всё, что было в его силах, Миша тяжко опустился на порог двери, ведущая внутрь машины, и просто провожал своим тоскливым взглядом луну по бесконечному небосводу… Внезапно, Мишкины глаза заблестели на млечном свету, а через секунду, по щетинистой щеке заискрилась мужская слеза… Прикрыв рот ладонью и поставив локоть на колено, грустные глаза медленно опустились на земь и просто ждали…

Но что-то толкнуло медика за плечо от чего тот и проснулся, но уже внутри кареты скорой… Оглядев салон, в глаза сразу бросился загадочный силуэт, томно ведущий машину в небытие…

— Коля?.. — слегка пригляделся в водителя товарищ.

Но, так названный, Коля даже не шелохнулся, продолжая уверенно держать дорогу…

Спустя ещё минуту молчания, Мишку съедало любопытство и страх, так как дорога ему казалась подозрительно знакома…

— А, мы куда едем?.. — сквозь мурчанье двигателя спросил товарищ.

— Мир изменился… — к внезапному удивлению послышался голос, — Хаос будет править им, покой неугомонные сердца будут считать себя владыкой… Сколько душ ещё должно погибнуть в пустоте, пред тем как они поймут, что это их суд…

Испуганные глаза тоскливо взглянули на неподвижный силуэт, медленно притормаживающий автомобиль, не далеко от небольшого огонька, застрявшего между дремлющими в пыли машинами…

Томно заскрипели тормоза и, после лёгкого рывка, карета остановилась посередине дороги, еле разрезая полуночный мрак своими тусклыми фарами…

В последний раз взглянув на мудрого водителя, Мишка, сопротивляясь инстинкту и поддаваясь любопытству, медленно направился к костерку, окружённый бесконечными светлячками и необъяснимой уютной атмосферой… Изредка оборачиваясь на ГАЗель, постепенно растворяющаяся в прохладном утреннем тумане, Мишка всё приближался к тому загадочному огонёчку, ощущая какую-то тяжесть на душе, какую мог испытать лишь заблудший путник, наконец нашедший свою душу в этом безумии…

Внезапно, словно птицы забыли свою обыкновенную песнь, где-то из тумана медленно запела колыбель… Она призвала вернуться… Не забыть… И простить его… Холод сковал сердце, не желающее больше колоть лёд… Мягкий голос ласкал Мишу, помогая не вспоминать хоть пять минут то безумие Нового мира, в чём он и не виновен… На горизонте загорелся маленький градиент рассвета…

Но словно в горящей тоске, трасса начала выть сигналами да сиренами, мигать красно-оранжевыми огнями… Гул и шум смешался воедино, сжимая сердце бравого странника… Но внезапно, огонёк стал разрастаться в бурный пожар эмоций и чувств, ослепляя недреманное око Миши… Свет становился всё ярче…

И вот, в карих глазах стали отражаться яркие фары старенького Peugeot, тоскливо улыбающийся пробудившейся душе… Подняв плечо с порога и немного осмотревшись по сторонам, Мишка устремил свой взгляд в небеса, взорвавшиеся рт фиолетово-зелёных огней… Словно кинжал сквозь мягкое масло, проходили огни через ночной мрак… Трасса наполнилась сказочными огнями до горизонта…

Тяжело сглотнув вязкий ком сна, усталый медик, сонно прихрамывая на затёкшую ногу, вскарабкался на капот вышеупомянутого автомобиля, откуда была видна вся красота столь загадочного и редкого явления…

Вся ночь была наполнена душераздирающими воспоминаниями той ночи да тоскливыми гудками и миганием брошенных авто… Яркие огни высокомерно глядели на, умирающий в обещаниях и надеждах, мир, тяжко вздыхающий возрождёнными трассами, электрическими городами да горящими в агонии проводами… Усталые карие глаза не могли оторвать взгляд от ехидной улыбки Бури, зовущая его в свои объятия…