- Он как хитрый волшебник своей палкой махнет, И несет ему деньги проезжий народ, - энергично подхватил переставший сокрушаться по поводу пьянства Зюзин.

- Как упоительны в России вечера, - возвысив голос, настаивал на своем Федор.

- Неуж-жели ты л-любишь его за пол-лосатую поляку?- в унисон поинтересовались Паша с Макаром. Распахнув дверцы, "гиббоны" вывалились из машины.

- Ты достойна любви - это факт, Но твой муж - гибэдэдэшник!!!

Сержант Курочкин сдался, присоединившись к нестройному хору товарищей:

- Твой отец - гибэдэдэшник!!! И твой дед - гибэдэдэшник!!! И твой брат - ги-и-б-бэ...

Песня, испуганно булькнув, безнадежно захлебнулась в пересохших от ужаса глотках бравых сотрудников дорожной полиции.

Пару минут "гиббоны" провели в странном оцепенении пытаясь сообразить, не является ли посетившая их галлюцинация симптомом белой горячки.

- Черт залез на потолок, Ты не бойся, паренек, Это белая горячка К нам зашла на огонек, - дрожащим голосом заблеял Федя Курочкин.

- Я сплю, да? - цепляясь за стремительно ускользающую надежду, голосом умирающего осведомился майор Зюзин. - Скажите мне, что я сплю и это мне только снится.

- Я, кажется, тоже сплю, - шмыгнул носом сержант Швырко.

- Вы спите, вам хорошо, - позавидовал товарищам Федор. - А вот у меня, похоже, белая горячка.

Еще одна минута прошла в мучительных раздумьях. На ее исходе протрезвевшие от пережитого шока сотрудники ГИБДД пришли к заключению, что то, что находится у них перед глазами, не является ни галлюцинацией, ни фатальным последствием delirium tremens1.

- Твою мать!!!

Придя к столь неутешительному выводу, майор Зюзин в отчаянии звезданул себя кулаком по лбу и глухо застонал от отчаяния.

- Действительно, твою мать, - согласился сержант Швырко, бросая сочувственный взгляд на своего начальника.

Сержант Курочкин, не находя слов, для того чтобы выразить всю глубину своих чувств, лишь изумленно икнул.

Прямо перед дверью будки ГИБДД, полностью перекрывая вход, лежал то ли труп, то ли неизвестный хохмач, решивший прикинуться трупом. Впрочем, учитывая погодные условия, трудно было предположить, что найдется ненормальный, решивший пожертвовать своим здоровьем ради того чтобы подшутить над гибэДэдэщниками.

Одетый в дорогой светло-коричневый костюм-тройку красивый темноволосый мужчина лет тридцати пяти чинно возлежал на спине в типичной позе покойника в гробу. Его лицо с опущенными веками, придавленными двумя пятирублевыми монетами, выражало спокойную торжественность, руки были сложены на груди. На одной из них красовались массивные золотые часы, на другой - перстень-печатка с крупным бриллиантом.

Длинные холеные пальцы с идеально отполированными ногтями держали горящую свечу. Ветер трепал ее нервно мерцающий огонек, как терьер только что пойманную крысу. То, что свеча не погасла на таком ветру, было поистине удивительно. Вообще все происходящее отдавало какой-то запредельной мистикой.

Единственным отличием позы элегантного покойника от классического положения жмурика, побывавшего в умелых руках сотрудников похоронного бюро, были его кокетливо перекрещенные в щиколотках ноги в бежевых носках, идеально подобранных в тон костюму. Ноги эти были облачены в матово сияющие дорогой кожей ботинки от Гуччи, стоимость которых явно превышала совокупную месячную зарплату троицы ошарашенных "гиббонов".

- Твою мать, - упавшим голосом повторил майор Зюзин.

- Откуда он взялся, а? - растерянно спросил сержант Курочкин.

- От верблюда, - мрачно цыкнул зубом сержант Швырко.

- Интересно, это он сам или его... это... ну, того...

- Ну, разумеется, сам! - голос Паши Зюзина вибрировал от убийственного сарказма. - Пришел вот сюда среди ночи, лег на порожек, свечку в руки взял, монеты на глаза положил...

- Вроде на первый взгляд следов насильственной смерти не видно, произнес Курочкин. - Может, он Все-таки спьяну такое учудил?

Макар Швырко, приблизившись к телу, прикоснулся пальцами к сонной артерии, затем выпрямился, вздохнул и покачал головой.

- Дубарь, - констатировал он. - Холодный уже.

- Боже мой! - обхватив руками голову, охваченный ужасом майор Зюзин заметался по площадке перед будкой. - Это пиздец. Полный, окончательный и бесповоротный пиздец. После такого меня уж точно из органов вышибут. И куда я, спрашивается, денусь? Чем, мать вашу так, на жизнь буду зарабатывать?

- Да погоди, Паша, не паникуй, - Макар попытался утешить начальника. Может, чего и сообразим.

- Да что сообразим, что сообразим-то? - причитал майор. - Уголовку надо вызывать, труповозку. Сейчас ночь, между прочим. Труповозка раньше утра не приедет, а начальство с проверкой может нагрянуть с минуты на минуту. Что делать-то?

- А может, не нагрянет? - предположил Федор. - Смотри, какая погода мерзкая!

- Нагрянет! - с непреклонной уверенностью завзятого фаталиста заявил Паша Зюзин. - Как пить дать нагрянет. Если бы трупа не было - не нагрянуло бы, а так нагрянет. Узнает, как мы облажались - и мне конец. Мало того что покинули пост, напились - это нам еще могли бы простить, начальники тоже люди, - но то, что нам жмурика подбросили - никогда. А что будет, если журналисты пронюхают! Даже думать об этом страшно.

На глаза майора навернулись слезы.

Сержант Швырко задумчиво посмотрел на покойника, затем вынул свечку у него из рук, задул огонек, положил ее на землю и, крякнув, перевернул жмурика на живот.

- Что ты делаешь? - с видом мученика осведомился Зюзин.

- Следов насильственной смерти с первого взгляда не заметно, - сказал Макар. - А что, если мы его сами в морг сдадим? Скажем, что на улице подобрали. Неопознанный труп. Уголовке с ним явно возиться не захочется, сделают заключение - смерть от естественных причин, чтобы лишним "висяком" не обзаводиться, да и дело с концом.

-- Слушай, а ведь это мысль! - вдохновился отчаявшийся было майор. Что вообще это за тип? Документы у него хоть есть?

Швырко быстро обшарил карманы мертвеца.

- Никаких документов. Только это, - сержант по- махал в воздухе ажурными женскими трусиками нежно-голубого цвета.

- О господи! - выдохнул Паша. - Фетишист, мать его так. Ладно, положи на место. Давайте везите его в морг, только побыстрее.

- На машине? - посмотрел на начальника Макар.

- Нет, только не на машине, - потряс головой Зюзин.

Мысль о том, что ему придется пользоваться автомобилем, в котором перевозили бренные останки любителя изящного женского белья, почему-то невыносимо ужасала пьяного майора.

- Повезете на мотоцикле.