Она оформила документы, что я умер, вышла замуж второй раз и записала моего ребенка на фамилию нового мужа. А еще бывшая оказалась беременной. Вот такие пирожки с котятами!

Устраивать скандалов не стал, переночевал, выпил с тестем бутылку водки, рассказал о своих приключениях, а утром уехал на войну. Тесть отвез меня на железнодорожную станцию, там же в банкомате я снял всю наличность с карточки и отдал ее тестю. Им теперь деньги нужнее, чем мне. Мужик моей бывшей хороший попался: особо не пьет, ее и моего ребенка любит, рукастый, такой прокормит не только себя, но еще и семью. Мира им и добра в дом! Кому-то детей рожать и воспитывать, а кому-то воевать!

Сперва подался в ближайший военкомат, хотел как можно быстрее попасть на фронт, но там меня завернули, сообщив, что инвалиды им не нужны. Подался в другой военкомат, потом в еще один, и еще. Только после пятого военкомата понял, что так мне на войну не попасть. С моей выпиской из госпиталя и штампом в военном билете никому я не нужен, и пусть у меня опыта, как у дурака махорки, тыловикам это до лампочки!

Самое обидное, что во время своих мытарств по военкоматам видел сотни мужиков, которые скрывались от мобилизации. Здоровых, сытых, полных сил мужиков, которые не желали идти на войну. А я желал, всеми правдами и неправдами хотел попасть на войну, чтобы хоть как-то помочь Родине, а меня не брали. Обидно!

На перекладных и попутках, а часто и просто пешком двинул на запад. Добирался долго, почти месяц, по дороге подхватил коронавирус, который осложнился пневмонией, думал, сдохну, но ничего, пронесло, выжил! Только к осени добрался до Краснодарского края, где и напросился в боевую часть. Здесь на мою степень годности здоровья глядели уже не так сурово, тут ценились реальный боевой опыт и знания. Да и пару знакомых нашел, которые и помогли – пристроили к морпехам. По слухам, они в скором времени должны были высаживаться на побережье Крыма, чтобы отбить полуостров у врага. Вот и вся моя история жизни, – закончил я свой рассказ, допивая остывший кофе.

Фомич сидел рядом, дожевывая бутерброд с салом, которое он самым наглым образом выпросил у нашего гостя. Костя тоже харчил бутер, но уже с паштетом, вприкуску с гречневой кашей, которой угостили морпехи. Моя тарелка с кашей стояла в сторонке и остывала. Есть не хотелось. Привычно тошнило, и болела голова.

– Ну, в целом понятно, – кивнул особист. – Насколько хорошо знаешь Керчь и его пригороды?

– Отлично знаю. Большую часть жизни там прожил.

– Совсем хорошо, ну, тогда собирайся, поедешь со мной.

– Собраться и поехать – не проблема. Вопрос: куда? Если в штаб или в тыл, исполнять роль советчика, то идите на все четыре стороны, товарищ особист!

– Нет, не в штаб и не в тыл. В самое пекло, на передок! Есть задача для группы смертников, им нужен проводник, человек, знающий окрестности Керчи и сносно владеющий турецким языком. А еще этот везунчик должен быть в некоем роде отморозком. Согласен?

– Еще бы, – усмехнулся я. – Последний вопрос: почему я?

– Я поспрашивал за тебя, Псих, и выяснилось, что ты себя хорошо, прямо скажем, геройски проявил в первые дни войны. Твой отряд отлично воевал. А еще тебя характеризовали как весьма опытного и прагматичного человека, с одной стороны, не боящегося замарать рук, а с другой стороны, берегущего солдат. Сам понимаешь, что в нынешних обстоятельствах у командования каждый солдат на счету, и вот так просто бросать на пулеметы целую роту никто не станет. Конечно, когда речь идет о прикрытии высадки нескольких бригад, то тут не то что ротой, батальоном пожертвовать можно. Но все равно, если есть шанс минимизировать потери, поставив во главе подразделения такого, как ты, то почему бы не воспользоваться этим шансом.

– В отряде будут все добровольцы? – спросил я.

– Да. Все добровольцы, и каждый из бойцов понимает, что назад они, скорее всего, не вернутся. По предварительному плану рассматривался вариант после выполнения задания уйти в горы к партизанам, но до тех гор еще добраться надо. Вся территория полуострова под непрерывным и тотальным контролем ВСУ и Западной коалиции. А в такой ситуации лучше, чтобы командиром отряда был человек опытный и практичный, а не горячий и безрассудный юнец, вызвавшийся добровольцем.

– Понятно, – кивнул я. – Ну, раз так, то я согласен. Из моих старых бойцов кого-то еще нашли?

– Как высадитесь на берег, на месте узнаешь, – хитро сощурился особист.

– Надо только харчей у морячков подрезать, – деловито поддакнул Фомич. – Жаль, не успел мосты навести с их поварешкой.

– Старик, а ты куда собрался? – удивился старлей.

– Ему можно, у него неоперабельный рак, – пояснил я рвение деда. – Фомич желает умереть в бою.

– Ну, тогда собирайтесь, а я пока договорюсь за машину.

Глава 2

Тяжелогруженый баркас переваливался на волнах, как беременная касатка, медленно шел к берегу. Сыпавшаяся с неба снежная крупа вперемешку с мелким дождем нависала над головой свинцовой непроглядной стеной. Морская вода отливала всеми оттенками серого и черного. Отчасти из-за такого цвета воды Черное море и назвали Черным. Древние мореманы, которые, как известно, «ходют», а не плавают, знали толк в географических названиях, поэтому и не ошиблись, когда нарекли этот водоем по цвету забортной воды.

Сидя на корме баркаса, его нос еще кое-как было видно, а вот дальше ничего, сплошная муть сыпавшегося с неба мелкого крошева. Погода была настолько отвратительной, что казалось, хуже быть не может. В такую погоду хорошо сидеть дома, перед обогревателем или открытым огнем камина, и попивать горячий облепиховый чай, закусывая его плюшками. Ну, можно еще, укрывшись одеялом, дрыхнуть на верхней полке поезда дальнего следования, изредка просыпаясь от гудков встречных составов, а мерное цоканье чайной ложки о край пустого стакана в фирменном подстаканнике будет убаюкивать не хуже колыбельной песни или бубнежа телеведущего программы новостей. Короче, сейчас хорошо бы оказаться в тепле и уюте, а не на промозглой, скользкой от наледи лавке дырявого баркаса.

Фомич сидел рядом, закутавшись с прорезиненную плащ-палатку, изредка шурша целлофановыми пакетами на ногах, которыми обмотал свои сапоги. Я поступил несколько мудрее и надел на ноги длинные «чулки» от костюма химзащиты. Теперь, высаживаясь на берег, я точно не замочу ноги. С моим здоровьем простывать нельзя, таблеток пью столько, что порой непонятно, чего в мою глотку проваливается больше: обычной еды или фармацевтической дряни.

Кстати о таблетках… Их осталось мало. Если принимать в