боялся. Бояр и всякого чина людей из царского синклита томил заточениями необратными и другими наказаниями. К духовному сану был милостив и не сребролюбив; всеми царскими делами и ратными владел»[5]. (Отзыв Высокопреосвященного Пахомия, Архиепископа Астраханского, 1655).

Непростым нравом отличалась царская матушка инокиня Марфа. Ее деспотичность, упрямство, сильное влияние на сына сказались и на его личной судьбе. Михаил взрослел, встал вопрос о его женитьбе, о продлении царского рода. В 1616 году, когда ему исполнилось двадцать лет, выбрали невесту – Марию Ивановну Хлопову, дочь незнатного дворянина. Но завистники постарались сделать все, чтобы расстроить предстоящий брак…

Хлопову царь приглядел на смотре невест, устроенном во дворце, объявил свою волю отцу и дяде невесты. Но поперек встала Марфа – ближайшая подруга инокиня Евникия (Салтыкова) настроила ее против. Сыновья Евни-кии боялись потерять влияние при царском дворе с появлением Хлоповых, их родственников и свойственников, с которыми они не ладили. Вскоре, наряду с оговорами, сплетнями, последовало более серьезное – Хлопова стала страдать рвотами. По указанию царя М. Салтыков привел к больной доктора-иноземца Валентина Бильса. Тот осмотрел ее, заключил: у девушки расстройство желудка, что можно вылечить; «плоду и чадородию от того порухи не бывает» (Новомбергский Н.Я., 1906).

Такой диагноз, благоприятный для невесты и жениха, не устраивал Салтыковых. Доктора Валентина к Хлоповой больше не допускали; лекарство, им назначенное, дали ей всего два раза. Второй врач – Балсырь, младший по положению, – тоже осмотрел девушку, нашел у нее слабую желтуху, которая-де излечима. Его тоже оттеснили от невесты. А лечить ее стали… Салтыковы, давая какой-то водки из царской аптеки для «аппетита» (Буганов В.И., 1997). Ей давали также Святую воду «с мощей» и камень безуй[6] (безоар – Ю.М.).

Пила ли она прописанную водку – неизвестно. Ей вскоре стало лучше. Но недоброжелатели не успокаивались: Салтыков внушал царю, что врач Балсырь сказал ему о неизлечимости болезни Хлоповой. Матушка настаивала, чтобы удалить невесту от двора. Бояре, в угоду царице Марфе, приговорили: Хлопова «к царской радости непрочна».

Невесту из дворца, в котором уже шли приготовления к свадьбе, выслали на ее подворье, а через десять дней с родственниками отправили в далекий Тобольск, затем – в Верхотурье. Царь Михаил, судя по всему, испытывал к Хлоповой искреннее чувство, не соглашался взять другую невесту. С приездом отца у него появилась надежда. Влияние Салтыковых ослабевало. Филарет к ним относился иначе, чем его супруга. Некоторое время он вынашивал планы женитьбы сына на одной из иностранных королевен. Посольства в Данию (1621 год, сватали за племянницу короля Христиана) и в Швецию (1623 год, за сестру курфюрста Бранденбургского Георга, шурина шведского короля Густава Адольфа) не принесли успеха. Хлопова жила к тому времени недалеко от Москвы – в Нижнем Новгороде, куда ее привезли в 1620 году. На здоровье она не жаловалась. Михаил Федорович, не забывший избранницу, объявил отцу, что женится только на ней.

Вскоре специальная комиссия, назначенная Патриархом, начала следствие. Доктора Бильс и Балсырь повторили свое заключение семилетней давности: Хлопова страдала нетяжелой желудочной болезнью; в ее скором излечении не могло быть сомнения. М. Салтыков, царский кравчий, призванный к допросу, запирался, увиливал. Было ясно, что он солгал, «облиховал» Хлопову (Балязин В.Н., 1995). «Великие государи» советовались с боярами И.Н. Романовым, И.Б. Черкасским, Ф.И. Шереметевым. Послали за Хлоповыми. Отец невесты поведал, что дочь его заболела только в царском дворце; до приезда в него и во время ссылки все время была здорова. Духовник подтвердил ее слова. То же сделали Шереметев, глава комиссии, и Михаил, архимандрит Чудовский, медики, съездившие по указу государей в Нижний Новгород. Иван Хлопов настаивал, что его дочь отравили Салтыковы. Дело закончилось для Салтыковых плохо – их выслали в деревни, вотчины забрали в казну, инокиню Евникию перевели в Суздальский Покровский монастырь.

Таким образом, в установлении истины по делу немалую роль сыграла своеобразная судебно-медицинская экспертиза состояния здоровья невесты, выполненная в рамках следствия. Вина Салтыковых, ясная для всех, не смогла сломить нелепое упрямство инокини Марфы. Она была недовольна, что ее племянники попали в опалу, заявила, что, если сын женится на Хлоповой, то она покинет страну. Михаил в очередной раз уступил матери. По царскому указу бывшей невесте предписывалось жить в Нижнем Новгороде. Государь около года спустя женился по совету матери на княжне Марии Владимировне Долгорукой. На следующий день после бракосочетания она заболела и через три месяца скончалась. Ходили слухи, что молодую царицу «испортили». После смерти государыни сменили медицинское руководство.

2 ноября 1624 года царь врачу Аптекарского приказа Валентину Бильсу «указал в дохтурех не быть; а велел ему служить свою государеву службу, а будет служить не похочет, и ему дать волю, где хочет», т. е. может ехать за границу. Бильс просил оставить его в докторах, так как «он этому специально учился… а за море ему ехати нельзя же, потому что он природный государев холоп и родился в Москве». Государь отказал – это была почетная отставка врача. Видимо, Бильсу вспомнили все промахи, вольные и невольные, обусловленные тогдашним уровнем медицинских знаний (Мулюкин А.С., 1908).

* * *

Время шло, Михаил оставался бездетным. Это волновало семью. В памяти еще свежи были жесточайшие испытания царского безвременья. Нельзя допустить повторения пережитого, а потому был необходим законный наследник царствующего государя. Наконец, царь принял решение о новом браке. Согласно обычаю по всей Руси разлетелись гонцы сзывать на смотрины невест. В назначенный срок 60 знатнейших девиц в окружении родителей – знатных бояр и дворян – собрались во дворце. Легко представить, какие надежды на возможное родство с царским домом лелеяла родня девушек! Все с трепетом ожидали царского решения. Но… ничего не произошло. Ни одна из претенденток не остановила на себе внимание государя.

Выход из возникшего затруднения предложила мать царя – инокиня Марфа. Смотрины надо повторить, но в отсутствие родственников, и смотреть надо на спящих девушек, когда лики их не смущены и не затуманены волнением и ожиданием, то есть ночью. Во дворце были оставлены только претендентки на звание царицы и с ними по одной прислужнице, чтобы, как обычно, те могли помочь молодым госпожам при укладывании в постель.

Дворец погрузился в ночной сон, двери тихо отворились, и царь в сопровождении матери начал свой обход. Они медленно следовали мимо спящих, а скорее притворявшихся спящими, девушек: можно ли было заснуть в такую ночь!

Мать вопросительно взглядывала на сына, но царь безмолвно и бесстрастно шел вперед, и невозможно было понять ни мыслей его, ни чувств. Обход закончился. Затянувшееся молчание прервала