Увы, Цейлонская астрономическая ассоциация не была Британским межпланетным обществом и никогда им не станет, и ее бюллетень никогда не сможет конкурировать с журналом БМО. Открыв небольшой ящик своего стола, Кларк положил письмо Гарри с потрепанной бумажкой в пять рупий в папку и повернулся как раз в тот момент, когда с сегодняшней почтой вошла его ассистентка Полина. Кларк был взволнован больше обычного, когда в эти дни приносили почту, – это было соединение тревоги и возбуждения.

Во-первых, на него обрушился поток плохих новостей. Живущая отдельно от него американская жена наконец нашла компетентных адвокатов, которые хотели отнять ликвидное имущество Кларка и будущий доход в США. Несмотря на то что они разошлись спустя несколько месяцев после свадьбы, они не оформляли развод в течение десяти лет – ситуация, о которой он сожалел все больше с каждым новым письмом. Благодаря некоторым мерам он смог перенаправить прибыль в свою британскую компанию Rocket Publishing, но не было сомнений, что Мэрилин создаст ему трудностей. Ее адвокаты подали иск в нью-йоркский суд на 22 тысячи долларов неуплаченных денег на содержание – около 175 тысяч долларов в переводе на современные деньги – и им удалось завладеть его американскими счетами и заморозить их.

США, несомненно, были его главным источником прибыли: офисы Time в Нью-Йорке должны были заплатить ему позже в этом же месяце за редактирование его готовящейся к выходу книги «Человек и космос» – и хотя долларам пришлось идти до Цейлона дольше, чем до США, его финансовые нужды сверхъестественным образом совпадали с общей суммой его доходов и иногда даже могли сровняться с чистой стоимостью его компании, где бы он ни жил.

В этом ему сильно помогал его партнер Майк Уилсон, торжественные речи которого в процессе общения с цейлонскими режиссерами были слышны даже через закрытую дверь. Праздновался выход его второго художественного фильма. «Это фильм о строительстве лодки и о лодочных гонках, – писал Кларк своему другу, майору Р. Рэйвен-Харту, – с планами на окрестностях и выпадами в сторону западно-ориентированных эстетов. Фильм называется Getawarayo, что значит, насколько я могу это понять, что-то вроде “Дикие”». Он не упомянул, потому что Рэйвен-Харт и так об этом догадывался, что все лодки, которые изготавливались на съемках, были построены на средства Кларка, не говоря уже о камерах, звуковом оборудовании, кинопленке, лабораторной обработке, кейтеринге и зарплатах. Даже на Цейлоне создание фильмов не было дешевым удовольствием. Хотя, если повезет, они могли бы выручить какие-то деньги с продажи билетов.

Тем временем, некомпетентные, но ненасытные налоговые органы Цейлона, основываясь на спутанном попурри из законов, успешно заставляли Кларка откупаться от них, чтобы иметь разрешение на выезд в Нью-Йорк. Иностранные резиденты всегда готовили себя к потенциальному столкновению с налоговыми органами, когда планировали путешествие, а Кларка, резидента с 1956 года, знали как человека со средствами – отговорки, что он потратил почти все свои деньги на кинопроекты Майка, дайв-боты, Ленд Роверы, акваланги, компрессоры, стейки, выпивку, сигареты и больничные счета, не годились.

Из положения экспата-заложника, связанного налоговыми обязательствами, конечно, существовал выход, но для этого необходимо было появиться в душных залах налоговых офисов, вплотную заняться ублажением адвоката, и все для того, чтобы организовать себе очередные несносные переговоры… Иначе говоря, Кларк по-прежнему страдал и продолжал морально готовиться к более плохим новостям каждый раз, когда приходила почта. И все же это было далеко от обычного ожидания. Потому что что-то начинало происходить.

Например, в прошлом месяце ему косвенно намекали, что молодой режиссер из Нью-Йорка – какой-то настоящий вундеркинд по имени Стэнли Кубрик – интересуется разговором с ним. И только что Кларк начал довольно интересную переписку с внештатным профессором Гарвардского университета, астрономом Карлом Саганом. Как и Кларк, Саган был заинтригован изучением внеземного разума. Оба были уверены, что он существует где-то среди созвездий. У Сагана был редкий дар разглагольствовать об этом предмете в ведущих научных журналах без тени смущения.

В его последней статье в журнале Planetary and Space Science было что-то свежее о прямом контакте между галактическими цивилизациями – тема, которая совсем недавно была привилегией лишь научной фантастики, здесь рассматривалась в отстраненных терминах научной статьи. Совершенно неизвестный ученый, он излагал свою теорию посредством холодной аналитики, присущей скорее матерым специалистам: любая оценка возможности существования технологически развитых цивилизаций на планетах в других звездных системах зависит от наших знаний об образовании звезд, о благоприятном расположении планет, о вероятности возникновения на них в первую очередь жизни – не говоря уже о разуме и высокотехнологичных цивилизациях – и возможной продолжительности существования этих цивилизаций. Это было необычайно самоуверенное заявление, особенно принимая во внимание рискованность такого предмета обсуждения.

«Эти параметры плохо известны», – написал Саган, значительно преуменьшив. Такие упрощенные расчеты работали и раньше, в особенности, если вспомнить астронавта Фрэнка Дрейка, который использовал их в качестве аналитического средства на первой встрече SETI – Search for Extraterrestrial Intelligence (Поиск внеземного разума), – встрече, на которой присутствовал Саган. После многочисленных дебатов группа SETI заключила, что только в Млечном пути есть от тысячи до ста миллионов цивилизаций – достаточно широкий разброс, чтобы быть уверенными, но, с другой стороны, любая из этих цифр потрясает. В своей статье Саган попытался уточнить это число, разработав оценку порядка 106 существующих развитых технически цивилизаций в Млечном пути – около миллиона, он даже осмелился предположить, что самым достоверным расстоянием до самой ближайшей цивилизации является примерно несколько тысяч световых лет. Достаточно близко, если учитывать диаметр Вселенной в 180 тысяч световых лет.

По-настоящему Кларка заинтересовала третья секция статьи «Возможность межзвездных космических полетов». Из нее выходило, что, если мы будем опираться на радиосигналы, чтобы общаться с другими цивилизациями, то понадобится не одна тысяча лет, чтобы просто обменяться мнениями – скажем, о плохой погоде, – и все это, по мнению Сагана, из-за сложности пребывания на одной и той же длине волны. Более буквально: вопрос о том, какую длину волны использовать, вряд ли был решен даже среди земных ученых, перед которыми этот вопрос непременно встанет.

«И наконец, – написал Саган, – электромагнитная коммуникация отметает две наиболее интересных категории космического контакта, а именно: контакт между продвинутыми цивилизациями и разумными, но находящимися на претехнической стадии развития обществами, и обмен артефактами и биологическими экземплярами между разными обществами». В какой-то момент Кларк понял, что кивает в знак согласия с этим высказыванием. Ему также импонировала идея возможности контакта с развитой внеземной цивилизацией, которая могла иметь место уже в существующей истории.

На самом деле, Кларк уже обсуждал большую часть этих мыслей и в научной фантастике, и в научной литературе. Легко представить, что он побежал к своей печатной машинке IBM Selectric сразу же после прочтения вывода Сагана: