думы уже потекли в более спокойном русле. Как она хотела ощутить рядом того, кто хоть немного любил бы ее и ценил. И хоть немного мог пожалеть ее и помочь. Все только постоянно что-то требовали от нее, и она подчинялась чужой воле. Но никто не знал, каких душевных и моральных сил стоит ей это подчинение. И именно в этот миг Софье показалось, что Амир тот человек, для которого что-то значит ее мнение и ее желания. Ибо теперь он был явно заинтересован в ней. Она так устала от холодности, безразличия и пренебрежительной неприязни окружающих ее людей. Но ее душа всего лишь жаждала найти понимание и тепло, которых так ей не хватало сейчас.

Тяжко вздохнув, она подняла взор на мужчину и невольно выдохнула:

– Мне отчего-то кажется, что ты единственный мой друг здесь…

После ее слов по телу Амира пробежал взволнованный трепет. Он тут же склонился над ее лицом, вглядываясь в глаза девушки и ощущая, что все существо Софико теперь как-то очень настроено к нему. Ее взор, чудесный и манящий, молил о любви и ласке. Подчиняясь ворвавшемуся в его сердце страстному порыву, Амир медленно склонил голову к ее губам и впился пылким поцелуем в сладкие уста девушки. Неистовство его жгучего поцелуя заставило Софью вмиг позабыть обо всем, ибо его сильные объятия были так притягательны. Ее существо наполнилось ликованием от того, что она нужна этому мужчине. Подчиняясь неистовому порыву, она обвила руками шею мужчины и ответила на его поцелуй, стараясь ласкать его так же страстно, как и он ее.

Не прошло и пяти минут, как Амир отстранился от нее и, тяжело дыша, хриплым голосом глухо произнес:

– Софико, ты поедешь со мной? Поедешь?

В этот миг все ее существо напряглось до предела. Именно сейчас она яростно ощутила, что хочет поехать с ним и хотя бы на время отпустить от себя бесконечные страдания. Как она жаждала просто забыться в его надежных объятьях. Она чувствовала, что этот сильный надежный мужчина может помочь ей избавиться от страхов, холода в сердце и постоянной борьбы. Что он хочет защитить ее от всех невзгод и помочь. А Софья так хотела просто быть любимой и желанной, а не разменной монетой, каковой ее считали Елена Бутурлина, старый князь Асатиани и даже Серго. Она видела, что Амир не отрывает от ее лица напряженного горящего взора, ожидая ее ответа. Она тихо вздохнула и медленно чуть прикрыла глаза, наклонив подбородок, показывая своим еле заметным жестом, что согласна уехать с ним.

Он все понял даже без слов.

Более не медля ни секунды, Амир быстро выпустил ее из своих объятий и стремительным движением, стянув с себя черный плащ, накинул его на плечи девушки. Длинные полы полностью скрыли ее подвенечное грузинское платье. Асатиани легко поднял девушку на руки и, с каким-то благоговейным трепетом прижав ее к своей груди, быстрым шагом направился в противоположную сторону от дома, по темному парку. Уже через некоторое время мужчина водрузил Софью на своего коня и проворно вскочил в седло позади нее. Обвив ее тонкий стан сильной рукой, Амир усадил девушку на свои бедра, боком к себе, чтобы ей было удобно. Притиснув ее сильнее к своей груди, он пришпорил жеребца и поскакал прочь. Они миновали многочисленные темные постройки на окраине усадьбы Асатиани и устремились в сторону проезжей дороги.

Не прошло и четверти часа, как Софья ощутила, что рука Амира начала ласково гладить ее спину, вторая же зарылась пальцами в ее волосы, перебирая их на затылке. Она невольно повернула к нему лицо, и тут же его губы вновь накрыли ее рот. Вскоре обе руки мужчины уже с неистовством разминали ее стан, яростно и дерзко проходясь ладонями по выпуклой возвышенности груди, тонкой талии, упругим ягодицам и бедрам. Лишь мускулистыми сильными ногами Асатиани направлял коня и удерживал контроль над ним. Это было так необычно и даже опасно, по мнению Софьи, ехать на скачущем жеребце, которого Георгий направлял лишь одними ногами. Конь же умело проносился мимо многочисленных кустарников и деревьев, не натыкаясь на них.

Все существо Амира трепетало и было наполнено ею. Позабыв обо всем и лишь ощущая упоительную близость Софико, он неистово ласкал и прижимал ее податливое стройное тело к своей груди.

Эта прелестная красавица, о которой он так долго грезил, которую столько уговаривал, наконец трепетала в его объятьях. И это осознание ее упоительной близости и того, что она согласилась уехать с ним в его дом, были для него словно сказочный нереальный сон, в который невозможно было поверить. Оттого, хоть и понимая разумом, что надо доехать до дома и уже там продолжить все эти ласки, Амир, словно одержимый, не мог унять своих порывов и чувствовал, что его просто раздирают страстные жгучие желания, лишь от одного осознания, что она решила отдаться на его милость и стать его.

Еще через некоторое время, окончательно ошалев от покладистости и пылкости девушки, которая уже обвивала его шею руками и ласкала кончики его волос пальцами, он ощутил, что его желание стало невыносимо, а возбуждение достигло предела, причиняя физическую боль в паху.

Он понял, что просто не в силах ехать до дому оставшиеся двадцать верст. Отстранившись от Софико, Амир огляделся и, резко осадив коня, остановил его. Проворно спрыгнув с жеребца, он схватил поводья и потянул коня чуть в бок в сторону густых кустарников. Едва они достигли более уединенного места, мужчина стремительно протянул руки к девушке и сдернул ее с седла.

На долгий миг их глаза встретились. Софья отчетливо увидела невероятную нежность в его горящих серо-голубых очах. Именно в это мгновение она неистово захотела, чтобы этот мужчина излечил ее страдающее сердце своими ласками и душевным теплом. Именно он, такой мужественный, сильный, настойчивый, теперь полностью занимал все ее помыслы. Она чувствовала, что мужчина жаждет получить от нее большее, и понимала, зачем он привез ее сюда. Она вспомнила, как он спас ее от смерти и долго добивался ее расположения, несмотря на все протесты. И именно теперь, когда Серго развлекался со своим любовником, Амир утешил ее своими словами, сказав, что защитит от князя Левана, а она так нуждалась в понимании и защите. И Софья отчетливо осознавала сейчас, что этот мужчина, такой суровый и такой упорный, заслуживает не только ее расположения, но и взаимности и ответного порыва