Рута искала любую возможность увидеться со своим любимым. И порой ей это удавалось.

Боярин Блюд был весьма уважаемым человеком в Вышгороде и Киеве. Ни один пир не обходился без его участия, и дочери нередко сопровождали его. Правда, молодым девушкам не полагалось присутствовать в палатах, где столы ломились от угощений, вино и мед лились реками, а шумные гости веселились подчас до утра. Но зато сестры могли вместе с другими девушками с любопытством глазеть на пирующих, спрятавшись за высокими резными столбами или же укрывшись за бархатными занавесями.

Отправляясь на княжий двор, Рута каждый раз надеялась попасть на глаза Святополку, но все было напрасно — князь по сторонам особо не смотрел и вел бесконечные доверительные беседы со своими гостями. Порой он чрезмерно напивался, но вместо того, чтобы веселиться, мрачнел еще больше. И самое главное — рядом с ним всегда сидела княгиня Регелинда, его супруга, с высокомерной усмешкой взирающая на пьяных бояр и именитых горожан.

Вернувшись домой, Рута принималась горько плакать и жаловаться сестре на свою злосчастную судьбу. Слушая ее причитания, Купава не раз думала о том, что никогда не позволит себе вот так потерять голову из-за мужчины, и радовалась тому, что ее нежная привязанность к милому княжичу Глебу ничуть не похожа на безумную страсть Руты.

Ах, что бы еще тогда Купаве все рассказать матери о помыслах сестры! Не поверила она, что Рута не откажется от своей глупой задумки, хотя сестра весьма утомляла болтовней о своей неразумной любви к Святополку. Да и некогда, если честно говорить, младшей сестре думать было о заботах старшей. Все долгие зимние ночи Купава грустила о князе Глебе, весточки от которого приходили крайне редко, а дневные помыслы ее были заняты маленьким братиком.

* * *

Ярок родился слабым и до пяти лет не мог даже на ноги встать, простуда и кашель стали его постоянными спутниками. Блюд самых лучших лекарей приводил к сыну, но те лишь руками разводили, а их заморские лекарства в темных склянках не имели никакого действия. И тогда Купава решила, что сама будет выхаживать болезненного братца.

Будучи еще ребенком, она случайно встретилась с ведуньей Ласой. Про лесную ворожею поговаривали, что она способна за ночь промчаться на коне до моря и обратно, обернуться в волчицу и вызвать бурю. Многие опасались ее дара, но только не Купава. Девочка чувствовала, что добрее и мудрее Ласы трудно найти человека, и потому смеялась над глупыми россказнями.

Ведунья, конечно, очень многое умела, но дар ее был светлым. Не случайно Ласа, верящая в целебную силу растений, собирала травы лишь на утренней заре, после того как запоют петухи, отгоняя ночной мрак. Ворожея с радостью помогала больным, которые частенько обращались к ней, и в благодарность за помощь получала пироги, молоко и прочую снедь. Ей также было ведомо, какими растениями и цветами лучше окрашивать пряжу и полотно в яркие цвета, и эти сухие злаки у ведуньи-травницы очень охотно покупали рукодельницы. А замужние молодки тайком от мужей нередко забегали к Ласе, чтобы получить у нее совет, как сохранить красоту и молодость, и никогда не забывали щедро одаривать ведунью.

Из всех этих девиц и женщин ворожея сразу выделила любознательную дочь боярина Блюда и взялась обучать ее премудростям трав и цветов. Купава оказалась весьма способной ученицей, все схватывала на лету, и Ласа охотно открывала любимице заветные знания. Но не напрасно лесную ведунью считали колдуньей. Ласа знала и более сильные заклятья. Своих детей у нее не было, и потому она не раз подумывала о том, чтобы передать свой дар Купаве. Но никак не могла на это решиться. Заглядывая в чистые глазки юной девушки, Ласа с сожалением размышляла о том, что вряд ли сможет поведать этой безгрешной душе свои главные тайны, те, что из глубины веков передают ворожеи своим дочерям.

Не хотелось ведунье вносить смятение в сердце Купавы, и все же наступил день, когда решилась она приоткрыть перед девушкой завесу, скрывающую будущее — для того, чтобы избавить свою любимицу от грядущей печали. Известно было Ласе, что Купава тоскует о своем друге детства, князе Глебе, и ведала ворожея, что ждут боярышню горькие слезы из-за него.

Два пути лежали перед девушкой в тумане времени. Выбрав неверную дорогу, Купава обречена закончить свои дни в горестной тоске за стенами монастыря. Ласа не могла этого допустить и потому затеяла отправить девушку на встречу с тем, кто заполнит собой ее сердце. Ежели Купава примет эту любовь, то легче перенесет печаль утраты, когда придет дурная весть о князе муромском. А коли будут Боги милостивы — то развеется и проклятие гречанки Павлины.

* * *

Изок (июнь) 1014 г.

Ранним утром, когда туманная роса лежала на цветах и былинках, а розовое солнце величаво поднималось над дубравами, Купава покинула подворье, держа в руках горшочек с маслицем и лепешки с творогом, завернутые в чистый платок.

В светлое небо тянулись легкие струйки дыма из пекарен, и по всему городу разносился заманчивый аромат свежевыпеченного хлеба. Улицы еще пустовали в такой ранний час, и потому весело было слушать, как под крышами шумно воркуют голуби и драчливо чирикают воробьи. Сторожа у городских ворот с улыбкой отвечали на приветствие Купавы. Они давно привыкли к тому, что меньшая дочь боярина Блюда покидает город с первыми лучами солнца.

Оказавшись за воротами Вышгорода, легконогая девушка быстро сбежала вниз с высокого холма и устремилась прочь от пыльной дороги в сторону леса. В это утро она была так счастлива, что хотела кричать от радости, и, подпевая шаловливому ветру, весело бежала среди молодой поросли по росистому лугу. Не сбавляя шага, девушка птицей слетела по тропинке, круто спускавшейся к маленькой речушке, перешла брод и оказалась на опушке леса, залитого утренним светом и веселым шумом. Деревья приветливо шелестели своими говорливыми листами, птицы заливисто перебивали друг друга разноголосьем, а пушистые пчелы уютно жужжали, спеша на луг за медовой добычей.

Захлебываясь от радостного волнения, Купава влетела в маленькую избушку, приютившуюся на берегу лесной речки:

— Ласушка, милая, Ярок ходить начал! Сегодня утром без моей помощи прошелся по горнице! Спасибо тебе, поклон до земли, всю жизнь молиться за тебя буду!

— Не шуми, Купавка… Сама ты брата на ноги поставила, сама и дальше лечить будешь. Дар твой с каждым днем сильней и сильней становится. Воды и травы тебе подчинились, так при чем же здесь я… — усмехнулась лесная ведунья.

— Но если бы не ты, откуда бы мне открылись эти знания? Потому и поклон тебе за добро твое, Ласушка, — не унималась разгоряченная от бега девушка. — А это от моей матушки гостинцы тебе. Не откажись принять их.

— За гостинцы спасибо, — кивнула головой Ласа. — Положи их на стол и сядь возле меня, отдышись.

Купава согласно присела возле ведуньи, хотя от радости ей хотелось летать и петь, словно птице в поднебесье.

— Смотрю — возраст твой подходит. Скоро родители жениха подыскивать начнут, — окинула любимицу пристальным взглядом ворожея.