принял меры для защиты побережий, но в смутные времена, последовавшие за его смертью, пираты, воодушевившись, возобновили свои рейды.

В 841 году они поднялись по течению Сены и разграбили Руан, а в 843 году, проплыв вверх по Луаре, разорили Нант. Франки понесли огромные потери в битве при Фонтенуа, хотя хронисты, заявлявшие, что силы королевства были подорваны и оно не могло более защищать свои границы, безусловно, преувеличивали тяжесть ситуации. Как сказано в написанном в XI веке «Романе о Ру»:

Там погиб цвет Франции

И лучшие из баронов.

Потому-то язычники и нашли королевство

Опустевшим, без добрых мужей,

Которые могли бы им противостоять.

Нельзя, однако, сбрасывать со счетов и тот факт, что когда в 845 году, спустя два года после заключения Верденского договора, даны, под предводительством викинга Рагнара осадили Париж, Карл Лысый смог удержать свою столицу, только выплатив осаждавшим дань, «много тысяч мер золота и серебра». В том же году был разрушен Гамбург; норманнские военные корабли скоро стали привычными гостями в реках западной Фландрии, Франции и Испании, от Эльбы до Эбро. Ситуация в Италии была немногим лучше. Папа Григорий IV незадолго до своей смерти в 844 году стал свидетелем вторжения сарацин на Сицилию, а во время недолгого понтификата его преемника, Сергия II, сарацинские пираты прорвались вверх по Тибру, разграбили церкви святого Петра и святого Павла в Риме и разорили священные гробницы апостолов. После поражения сарацинского флота у Остии в 849 году Рим получил передышку. Лев IV, ставший Папой за два года до этого, понимая, что гроза лишь на этот раз случайно прошла стороной, повелел восстановить городские стены и защитить ватиканский квартал и собор святого Петра дополнительными укреплениями.

Вторая половина IX века, вместившая в себя практически всю жизнь Альфреда Великого, короля Англии, начиналась с мрачных предчувствий, войн и слухов о войнах, с голода и бунтов, «вражды правителей и разорительных нашествий язычников», словом, с непрекращающейся смуты, характерной для любого переходного периода.

Глава II

АНГЛИЯ ДО АЛЬФРЕДА ВЕЛИКОГО

За пределами империи Карла Великого в открытом море лежал остров Британия, вместе с соседней Ирландией он составлял отдельный мир. Эти удаленные, уединенные земли с холодным и пасмурным климатом, были, однако, достаточно плодородными, чтобы привлекать разного рода завоевателей. Последовательные волны переселенцев прокатывались через остров начиная с доисторического периода, с появления первобытных людей, от которых нам остались курганы и дольмены, каменные круги и монолиты и память о которых живет, возможно, в легендах о карликах, гномах и домовых.

Кельты — гойделлы, бритты и белги, подчинившие себе прежнее население, — еще и во времена Альфреда обладали достаточным влиянием не только в далеких Ирландии и Шотландии, среди холмов Камбрии и Уэльса и на западных болотах, но и в самом сердце Англии; помимо тех родов, которым удалось отстоять свои позиции или породниться с завоевателями благодаря смешанным бракам, «кельтский элемент» сохранялся, хотя и неявно, среди крестьянства, и следы «кельтского присутствия» прослеживаются в обычаях и традициях того времени. После того как кельты прочно обосновались повсюду в Британии, остров был на какое-то время (и довольно поверхностно) оккупирован римлянами, а затем его надолго, хотя и не полностью, колонизировали германские племена. В первые четыре века христианской эры четкая граница, проходившая по стене Адриана и стене Антония, отделила римскую провинцию от варварского Севера. В V–VI веках в дополнение к этому обозначилось четкое национальное разделение на «бриттов» и «саксов». Позднее, благодаря объединяющему влиянию христианства, эти различия стали понемногу стираться. Беда Достопочтенный в начале VIII века называл пять языков, использующихся в Британии: языки англов, бриттов, скоттов и пиктов и «книжная латынь», универсальный язык учености и Церкви, язык Рима и высокой культуры.

Пока на континенте народы средневековой Европы медленно восставали из руин Римской империи, в той части Британии, которая была захвачена германскими переселенцами, боролось за существование множество родоплеменных королевств. Вопрос о том, шло ли в данном случае политическое развитие по пути объединения или имел место распад, представляется спорным. Мелкие родоплеменные королевства могли возникнуть на основе военных объединений и затем слиться в несколько больших держав; или, напротив, крупные державы, охватывавшие большую, но малонаселенную территорию, могли распасться на маленькие королевства, сообщества внутри общества. Так или иначе, результатом явилось последовательное возникновение ряда бесформенных конфедераций, отдельные части которых были слабо связаны между собой, но признавали власть верховного короля, чьи полномочия Беда описывает словом imperium и чей статус позволял именовать его на древнеанглийском языке титулом «бретвалда» (bretwaldd), правитель Британии. В VI–VII веках короли Суссекса, Уэссекса, Кента, Восточной Англии и Нортумбрии по очереди достигали подобного положения. Осви Нортумбрийский, умерший в 671 году, был седьмой бретвальда. Восьмым, согласно Англосаксонской хронике, стал 130 лет спустя уэссекцкий король Эгберт, дед Альфреда.

Приход к власти Эгберта в начале IX века и практически совпавшие с ним по времени первые появления данов на Британских островах открыли новую страницу в английской истории. Благодаря таланту и энергии короля западных саксов Уэссекс добился главенства над всей Англией, а войны с данами привели к тому, что главенство это оказалось долговременным и прочным. Блестящая династия великих правителей направляла своих подданных, объединившихся перед лицом общей опасности и горячо желавших священной войны с врагами христианской веры; таким образом, Уэссекс стал признанным лидером среди мелких английских и англо-датских королевств, и в итоге само его название растворилось в более широком наименовании «Англия», сохранившись только как архаизм или дань исторической традиции.

Однако политическое единство Англии не возникло в единочасье. Для людей IX века местные интересы значили больше, чем общенациональные патриотические чувства. Они были в первую очередь уэссекцами или мерсийцами и ощущали себя англичанами, только когда имели дело с валлийцами или шотландцами, данами или франками. Сам король Альфред, уэссекцец с кентскими корнями, родился в Беркшире и почти всю свою жизнь провел в землях к югу от Темзы. Хотя в последние годы он по праву мог именоваться «королем англосаксов» или даже «королем всего народа англов», в 871 году он правил всего лишь «королевством западных саксов», включавшим в себя также Кент с подвластными ему землями. Ландшафты и голоса Юго-Западной Англии, законы и обычаи людей этой земли, их легенды и сказки глубоко запечатлелись в памяти и в сердце короля, и, благодаря ему, им суждено было сыграть важнейшую роль в формировании английской нации.

В начале IX века королевство западных саксов, даже вместе с подвластными ему Эссексом,