– А что делала собака, когда в сад залезли воры? – спросила Даринда.

– Наверное, бегала там.

– Тогда почему не разбудила хозяев?

– Пальма не ест яблоки, ей их не жалко, – пояснил Алеша. – Вот если бы на деревьях росли котлеты, она никого не подпустила бы и на пушечный выстрел. А вообще, Пальма добрая и меня хорошо знает. Именно такая нам и нужна.

– Но ведь ты говорил, что нам ее не дадут, – пытаясь разгадать ход его мыслей, сказала мимикр.

– Не дадут, – согласился он и замолчал.

Нести две полные корзины было нелегко. Мальчик стал все чаще останавливаться, чтобы дать отдохнуть рукам, но тетушка все время поторапливала его.

– Поскорее, – с мольбой в голосе говорила она. – Он же окончательно заблудится.

– Вот если бы мама была, – снова пускаясь в путь, сказал Алеша. – Ей бы Петр Семенович дал собаку без разговоров.

– А если я пока побуду его собакой? – неожиданно предложила Даринда. – А ты в это время найдешь Фуго.

– То есть как? – опешил Алеша.

– Так. Я приму вид собаки, побегаю по саду. А когда Фуго найдется, мы вернем ее хозяину. Он ничего и не заметит.

– Гениальная идея! – от восхищения мальчик даже уронил корзины.

Они забежали домой только для того, чтобы поставить корзины и взять веревку для Пальмы. Затем, прячась, словно злоумышленники, друзья дошли до калитки ветеринара и огляделись – на улице никого не было. Местные работали, дачники загорали на речке, и только жирные куры деловито бродили по дороге и склевывали что-то невидимое человеческому глазу.

– Вон, видите, Пальма сидит на цепи, – показал Алеша. – Придется вам полежать часок в будке.

– Согласна, – обреченно вздохнула Даринда. – Только я не знаю, что надо будет делать.

– А ничего. Лежите себе на здоровье и никого не бойтесь. Петр Семенович очень хороший человек, он лечит всех животных в округе. А если кто-то пойдет мимо, полайте. Вот так: гав-гав. Попробуйте. – Аф-ф, – мягко сказала тетушка, и Алеша, поморщившись, поправил:

– Гав-гав. Только, если можно, делайте это громче. А то вам не поверят.

Еще раз оглядевшись, они вошли во двор. Пальма тут же вылезла из будки и, виляя хвостом, подошла к соседу.

– Пальма, Пальмочка, – ласково проговорил он, снимая ошейник. – Давайте, превращайтесь скорее, – обратился он к Даринде, поглядывая на окна дома.

Он сделал для собаки поводок из веревки, а затем принялся укреплять ошейник на мимикру, которую теперь нельзя было отличить от настоящей собаки.

– Не режет? – спросил он и подергал за цепь.

– Нет, – ответила Даринда и посмотрела совершенно собачьим взглядом.

– Тогда лезьте в будку, а я побежал, – Алеша намотал веревку на руку и открыл калитку. – Мне надо еще дать Пальме понюхать какую-нибудь вещь Фуго, чтобы она знала, кого искать.

– Но у него же нет вещей, – растерянно проговорила тетушка. – Даже шляпа осталась в городе.

– Ерунда, что-нибудь придумаем.

Мальчик затащил Пальму в дом, подозвал к обеденному столу и дал понюхать тарелку с недоеденным завтраком друга. Собака с удовольствием доела кашу, тщательно вылизала тарелку и, виляя хвостом, в ожидании посмотрела на своего похитителя.

– Теперь ищи! – скомандовал Алеша и выскочил из комнаты. Собака последовала за ним, но лишь до кухонного стола, на котором стояла кастрюлька. Здесь она принялась скакать и лаять, недвусмысленно давая понять, что предмет ее поисков находится именно там.

– Черт! Тебе же нужен запах Фуго, а не каши!

Выход из положения нашла сама Пальма. Пока Алеша соображал, как поступить, она принялась обходить дом, а заодно обнюхивать все, что попадалось ей на пути. Наконец Пальма ткнулась носом в неубранную постель мимикр, и мальчик воскликнул:

– Правильно! Как я сразу не догадался? Молодец! А теперь ищи! – Они выскочили на улицу и со всех ног бросились к лесу.

Тем временем Даринда, оставшись одна, забилась поглубже в будку, так что снаружи остался один лишь собачий нос. Она печально поглядывала на дорогу и думала: «Вот она, значит, какая жизнь у этих симпатичных животных. Целыми днями сидеть в тесном деревянном ящике и зачем-то лаять на прохожих. А ночью еще охранять сад. Бедные собачки». От этих невеселых мыслей ее отвлек мальчишка, который подошел к забору, ударил по нему палкой и, кривляясь, сказал:

– Пальма дура.

– Аф-ф, – тихо ответила та и забилась еще глубже. Мальчишка удивился, еще раз треснул палкой по забору, затем перегнулся через него и начал говорить ей всякие гадости:

– Только высунься. Вот она, палочка-то. Дура безмозглая.

Конец этому безобразию положил ближайший сосед ветеринара – Игорь Михайлович Минеев. Он подошел к калитке, отобрал у обидчика палку и пообещал надрать уши, если тот будет дразнить собак.

Прогнав его, Игорь Михайлович вошел во двор, остановился у будки и ласково спросил:

– Ну что, Пальма, скучаешь?

– Ага, – вздохнув, ответила Даринда, но тут же, спохватившись, поправилась: – Аф-ф.

Минеев испуганно посмотрел на собаку и переспросил:

– Чего-чего ты сказала?

– Аф-ф, – повторила Даринда.

– То-то же.

Опасливо косясь на собаку, Игорь Михайлович прошел к дому и крикнул в раскрытую дверь:

– Петь, ты дома?

– Дома, заходи, – услышал он и поднялся на крыльцо.

– У тебя Пальма приболела, что ли?

– А чего ей болеть? – появившись из комнаты, ответил ветеринар.

– Да кто ее знает. Я ее спрашиваю: «Ну что, Пальма, скучаешь?» А она мне отвечает: «Ага». Может, чумка?

– Это в голове у тебя чумка, – ответил Петр Семенович. – Пальма отродясь не разговаривала.

– Возможно, – почесывая затылок, сказал Игорь Михайлович, и, не прощаясь, пошел к калитке.

– А ты чего заходил-то? – вдогонку крикнул ему ветеринар. Сосед остановился, посмотрел на собачью будку и ответил:

– Не помню. А Пальму все-таки проверь. Что-то здесь не так.

– Проверю, – пообещал хозяин.

Некоторое время Даринду никто не беспокоил, но затем хозяин принес ей поесть и поставил миску рядом с будкой. Удивившись, что собака даже не шелохнулась, ветеринар не на шутку встревожился.

– Ты что это, Пальма? Я тебя не узнаю, – он погладил мимикра по собачьей морде и сказал: – Пойдем-ка в дом, я тебя посмотрю.

В комнате Петр Семенович уселся на низенькую табуретку, поставил перед собой Даринду и, раскрыв ей пасть, заглянул туда. Испытывая страшные мучения от страха и стыда, тетушка Фуго страдальчески смотрела на ветеринара и думала: «А может, рассказать всю правду? Мы же не воры. Он хороший, добрый человек, любит животных, все поймет, и мне не надо будет так мучиться».