– Пожалуйста, расскажите еще раз.

Мистер Беккер повторяет то же самое, что сообщил Монтроузу во время предварительной беседы. Он выгуливал Уинстона, как привык делать каждый день. Адам и Обри плыли в лодке примерно в сотне ярдов от берега. Потом кто-то закричал. Мистер Беккер посмотрел сначала на Адама, который в панике греб к берегу, потом перевел взгляд на бетонную дамбу.

– И увидели миссис Уорнер? – уточняю я. – И нападавшего?

Мистер Беккер извлекает из нагрудного кармана свои очки.

– Я знаю, что уже не молод, – говорит он, – но в очках вижу вполне неплохо. Все произошло очень быстро, но я знаю, что видел.

Он словно бы раздосадован моими вопросами, и его акцент усиливается.

– Я здесь не потому, что сомневаюсь в ваших словах, мистер Беккер. Было совершено преступление, и необходимо выяснить, что произошло и кто в этом виновен.

Уинстон – весьма крупный пес, но мистер Беккер разрешает ему забраться к себе на колени.

– Ладно, – говорит он, – хорошо.

– Расскажите, что именно вы видели на берегу.

Он медленно вдыхает и выдыхает.

– Было довольно далеко, но, как я и сказал, в очках я вижу нормально. Я увидел, как миссис Уорнер пытается вырваться из хватки какого-то мужчины. Все произошло очень быстро. Я увидел ее, потом посмотрел под ноги, чтобы не споткнуться о камни, а когда снова поднял взгляд, их уже не было.

– Какого роста был этот мужчина? Во что он был одет?

Мистер Беккер задумывается, прикрыв на секунду глаза.

– Среднего роста, – говорит он наконец. – Кажется, на нем была бейсболка. И оранжевая куртка. Насчет этого я уверен. Или, может, красная куртка. Но скорее оранжевая.

– Моему напарнику вы ничего не говорили про куртку, – замечаю я.

Мистер Беккер разводит руками.

– Он не спрашивал.

– Хорошо, – говорю я. – Это очень полезно. Это нам поможет. Что насчет миссис Уорнер? Вы помните, как она выглядела? Во что была одета?

Мистер Беккер вновь задумывается.

– Соломенная шляпа – это я хорошо помню. И белое платье, – добавляет он менее уверенно. – Или, может, голубое? Она была в платье, это точно. Знаете, такое легкое, полупрозрачное, их нынче надевают поверх купальников. Я даже в магазине видел девушек, одетых так. Через эти платья все видно. Но я не жалуюсь.

Я улыбаюсь. Не очень-то пристойное замечание, но мистера Беккера не назовешь похотливым старикашкой.

– Парео, – говорю я.

– Как скажете.

– Что-нибудь еще?

– Нет, – говорит он. – Она как сквозь землю провалилась. И нападавший тоже. Я набрал 911. Муж почти доплыл до берега, когда я положил трубку.

– Как он себя вел?

– Как и сказал, он был в панике. Мало что понимал. Девочка рыдала, он велел мне позвонить в полицию. Дескать его телефон не ловит сигнал. «Ти-Мобайл», наверное. У них здесь плохо с покрытием.

Дальше он рассказывает, что Адам оставил Обри с женщиной из соседнего коттеджа, а сам побежал вверх по склону за коттеджами, надеясь догнать похитителя. Потом они вместе дожидались приезда полиции.

– Случилось ли что-нибудь за время ожидания? – спрашиваю я. – Как вел себя мистер Уорнер?

– Почему вы им так интересуетесь?

– Это стандартная процедура.

– Он был в лодке, когда миссис Уорнер похитили. Клянусь, это чистая правда.

– Я знаю, – говорю я. – Но обязана спросить. Скажите, как он себя вел?

Уинстон садится обратно на пол и пытается выкусить из шерсти блоху.

– Он был совершенно раздавлен, – говорит мистер Беккер. – Его жену только что похитили. Как, по-вашему, он мог себя вести?

Не поспоришь, думаю я.

Мы еще некоторое время обсуждаем то, что он увидел и тот факт, что у него вполне приличное зрение, хотя, по-хорошему, ему не помешало бы заказать новые очки.

– Страховка для пенсионеров – сплошное издевательство, – говорит он. – Столько дурацких ограничений.

Хотя плохое зрение – повод насторожиться, его уверенность меня успокаивает. Он проводит для меня небольшую экскурсию. Я замечаю свадебную фотографию мистера Беккера и его жены.

– Очаровательная пара, – говорю я.

Он смотрит на фотографию. Это черно-белый снимок, очень умело подкрашенный вручную. Неброско, самую малость – так, чтобы оживить и без того прекрасное изображение.

– Знаете, что такое настоящая трагедия?

Я молчу. На глаза у него наворачиваются слезы.

– Потерять ее, – говорит он. – Тот парень очутился в настоящем аду. Потерять жену – невероятно больно. И очень одиноко.

– Соболезную, – говорю я, направляясь к выходу. – По крайней мере Уинстон составляет вам компанию.

– Уинстон? – переспрашивает мистер Беккер.

Он выглядит озадаченным, так что я наклоняюсь и глажу пса по голове.

– Этот красавчик, конечно же.

Мистер Беккер хмурится еще сильнее.

– Это не Уинстон, – говорит он. – Его не стало много лет назад. Этого пса зовут Реджи.

Вернувшись на место преступления, я нахожу Монтроуза и пересказываю ему разговор с мистером Беккером. С некоторой долей неохоты – пожилых людей часто незаслуженно обвиняют в проблемах с памятью. Я упоминаю, что он назвал диспетчеру неправильную кличку.

– Это мелочь, – замечаю я.

Монтроуз щурится, глядя на солнце, и снимает очки, чтобы протереть их.

– Может, и не мелочь.

Он прав. Мистер Беккер – единственный, кроме Адама, свидетель преступления.

– Это был коп? – спрашиваю я Кристен, когда она возвращается в спальню «Лилии».

Я лежал там без сил, как сбитое автомобилем животное, с самого нашего приезда. Когда кто-то постучал в дверь, я с огромным трудом приподнялся на коленях, чтобы выглянуть в окно, и вроде бы заметил полицейскую форму, но тут же упал обратно в постель. Каждый мускул в моем теле охвачен болью, а в голове будто перекатывается множество металлических шариков, как в старой машине для пинбола, которую отец купил когда-то нам с сестрой.

– Да, – говорит Кристен. – Пропала женщина, они ее ищут.

Я пытаюсь сесть, оперевшись о пару пуховых подушек, но они чересчур мягкие. Я смотрю на телефон: два пополудни. Я опускаюсь обратно в облако одеял, но приподнимаю голову.

– Откуда пропала? – говорю я, пытаясь перебороть прилив тошноты. – Не понимаю.

– Из крайнего коттеджа, – говорит она. – Ее вроде как похитили.