изображаете? Я говорю, разведите руками ягодицы, – доктор диктовал за спиной последовательность действий для раздавленного унижением Юрки.

Когда всё завершилось, он, натягивая штаны, презрительно посмотрел на эскулапа:

– Не пойму я вас, врачей: один с клизмой в ухо лезет, другой – пальцем в задницу, а результат один, как оно у меня не слышало, так и не слышит.

– Да не расстраивайся ты так из-за своих ушей, главное, чтобы всё остальное работало безупречно, – Тимофей Трофимович размашисто писал в Юркиных бумажках. – Лучше скажи, ты с женой живёшь?

«Зачем ему это знать?» – подумал Верди, но ответил. – Живу, куда она от меня денется.

– Я имею ввиду, живёте ли вы половой жизнью? – доктор оторвался от своей писанины.

– А! Живу, куда я от неё денусь, – в задумчивости откликнулся Юрка. – Зачем это вам?

– Микстурки для профилактики прописал, чтобы не только уши работали. Запомни, мой тугослышащий друг, всё в организме взаимосвязано. Я уверен, что положил начало твоему скорейшему выздоровлению, – Тимофей Трофимович протянул бумаги. – Береги своё мужское сердце, оно тебе ещё пригодится. А уши? Что на это сказать? Лично мне порой хочется, чтобы их у меня надолго заложило. Так что, я тебе немного завидую.

Продолжая поиск нужного кабинета, Верди увидел на двери плакат с изображением огромного уха. Не вчитываясь в написанное на постере, ему вспомнилось напутствие Ползункова: «Увидишь ухо – смело входи».

И Юрка вошёл, без стука, без разрешения. Всё-таки сила убеждения – великая вещь!

Женский вопль и обнажённое тело заставили его немедленно ретироваться. Он выскочил в коридор и застыл дезориентированный, совершенно забыв, куда и зачем шёл.

– Вы, видимо, ко мне молодой человек? – вкрадчивый голос за спиной заставил Юрку развернуться.

– Не знаю, мне бы ухо посмотреть, – он покосился на кабинет, из которого только что выскочил. – Вы в ушах понимаете?

– Я во всём понимаю, – «девушка» лет восьмидесяти подобно сирене манила Юрку в свою обитель. – Проходите, не обращайте внимания, у них в смотровом часто такое случается.

Она усадила его в массажное кресло, обтянутое чёрной блестящей кожей, задёрнула шторы и включила аромалампу.

– Не знаете, зачем они ухо на дверь приклеили? – Юрка заёрзал в кресле, поворачиваясь к пожилой врачевательнице.

– А вы бы что хотели приклеить? – старушка водила ладонями над Юркиной головой.

– Не знаю, – он пожал плечами, – у вас тут всё через ухо делается?

– Ну, почему же? Я, например, воздействую через подсознание. Что вы сейчас чувствуете? – её пассы руками ускорились.

«Как вкусно пахнет апельсинами. Надо такую Варваре подарить на восьмое марта», – глаза слипались от усталости, а он ещё не нашёл ушного врача.

– Почему вы всё время ворочаетесь? Ответьте, что чувствуете? -скрипучий голос выдернул Юрку из дремоты. – Вы ощущаете, как от моих рук исходит тепло?

После вероломного вторжения Тимофея Трофимовича в его недра и перекатывающихся под кожей сиденья многочисленных массажных шаров, внутри зачесалось, и он честно признался:

– Конечно ощущаю, в заднице что-то свербит.

Кресло завизжало и замерло:

– Поднимайтесь, сеанс закончен! С вас тысячу шестьсот рублей!

– С какого это? – возмутился Верди, резко отряхиваясь от неги.

– За оказанную услугу, – известь посыпалась с дряблых щёк новоявленного «пеннивайза», ярко накрашенные губы хищно изогнулись.

– Ой, боюсь-боюсь, – Юрка попятился к двери от протянутых к нему рук экстрасенса. – Вы, бабуля, в своём уме? У меня на обратную дорогу всего триста рэ с мелочью осталось, а вы про тыщу гутарите. За посиделки на вашем стуле, так и быть, заплачу, за всем остальным идите к Пушкину.

Он зачерпнул из кармана пригоршню и вывалил на стол мелочь вместе с махоркой от осыпавшихся папирос …

– Следующий, – послышалось из-за двери.

– Точно ушной кабинет? – Юрка просунул голову в приоткрытую дверь.

– Точнее некуда, входите, рассказывайте про свои уши, – женщина с зеркалом во лбу приготовилась выслушать жалобу пациента.

– Откуда вы знаете, что у меня уши? Может горло болит или нос, – ему не хотелось терять напрасно время, ведь до отправления автобуса домой оставалось не более получаса.

– Вы сами спросили про «ушной» кабинет, – пояснила доктор.

– Мне бы инвалидность оформить, – Юрка вспомнил наказ Варвары.

– За инвалидностью вы к нам придёте, когда уши отвалятся, а сейчас мы посмотрим, чем можно вам помочь, – она осмотрела Юркины «локаторы», немного помолчала. – У вас были травмы в прошлом?

– Что, все рецепторы снесло? В прошлом году ключом разводным заехал по кумполу.

– Ясно. Нет, рецепторы мы сейчас не увидим, а процедуру на ухо сделаем, – она поднялась со стула и обратилась к помощнице. – Мария Ивановна, готовьте промывание.

Минут через десять Юрка сидел обновлённый, словно вату вынули из головы, и держал на ладони нечто, похожее на восковую куколку:

– Мне её за печку выбросить?

– На память, – засмеялась врач. – Это зубы за печку бросают, чтобы новые выросли. А уши поберегите от звуков громких и ключей, я вам капли выписала.

– Спасибо большое, – он завернул «куколку» в носовой платок и засунул в карман. – Сколько я вам должен?

– Ничего не должны, это входит в медицинскую страховку. Идите и не болейте.

Автобус давно ушёл, и Юрке пришлось добираться до села на попутке. Он попросил водителя тормознуть возле околицы и, рассчитавшись, зашагал к дому.

Смеркалось. Тёплый вечер плыл над селом, окрашивая в малиновый цвет пыльный след от деревенского стада. «Варвара будет ругаться, что не купил крышки для консервирования».

– Здорово, Моцарт! Ты на работу завтра выйдешь, а то Степаныч спрашивал про тебя? – поприветствовал Юрку знакомый на велосипеде. Верди махнул в ответ рукой. «Бригадир завтра начнёт мораль читать, век бы его не слышать».

Он вдруг остановился, достал из кармана платочек и развернул: «куколка» была на месте. Юрка немного подумал и сунул восковую затычку в ухо, для верности затолкав её поглубже указательным пальцем, а потом бодро зашагал к дому, горланя на весь порядок:

– Я счастливый лет уж сто, я счастливый, как никто. Я счастливый, я не вру …