Хочется поверить, что будет все так, как сказал Архип. Хочется верить, что он уедет, а потом заберет меня.

– Почему тебе не сидится здесь, Архип? Ведь твои родители занимают высокие должности. Разве они не могут выбить для тебя хорошее место здесь, на шахте? Тебе не нужно будет таскать балки или бурить…

Архип перестает раздавать удары и подходит ко мне. Кладет руку на затылок. Целует в лоб.

– Все не так просто, малыш. Все совсем не так, как кажется… Однажды я расскажу тебе обо всем. Но не сейчас.

Я не понимаю его. Бывает, что он иногда говорит загадками, вот как сейчас. И я совсем не понимаю, что он имеет в виду. Или я просто не хочу понимать. Может быть, он ожидает, что я спрошу его сейчас. Спрошу, в чем дело? Попрошу рассказать… и он бы рассказал. Правда совсем рядом, торчит на поверхности: стоит ухватить – и я вытащу ее. Но я даже не стремлюсь. Я настолько погряз в своих проблемах и болезнях, что мне нет ни до чего дела. Я даже не стремлюсь понять своего друга.

* * *

В конце лета Архип уезжает. Он учится по будням, а в субботу возвращается к нам до вечера воскресенья.

В выходные ничего не меняется – снова мелкие кражи и поджоги, жарня, охота на перебежчиков… и на Ханну… Я думал, что учеба в Городе изменит Архипа, он повзрослеет. Но ничего такого не произошло – он возвращается к нам злющий, как черт. Говорит, что ему срочно нужна разрядка…

Он сильно схуднул, под глазами – вечные мешки. Он мало рассказывает нам об учебе. «Все прекрасно», – вот и весь ответ. Как жизнь в городе? Как сама учеба? Преподаватели? Какие там девчонки? Мы в нетерпении задаем вопросы, но в ответ получаем лишь рычание и короткие холодные ответы. Мы понимаем, что эту тему лучше не трогать. Лучше делать вид, что ничего не изменилось.

Когда он уезжает, я выдыхаю от облегчения. Могу быть уверен, что еще пять дней Ханна будет в безопасности. Но в то же время и скучаю… Отчаянно и дико. Я вдруг чувствую себя, как израненный пес, которого бросил хозяин. Хочется выть от тоски и безысходности.

* * *

На барже празднуем победу – вчера ограбили склад автозапчастей. Распилили дужки навесного замка, ворвались на склад и стащили аккумуляторы, фары и несколько движков от грузовых автомобилей. Сегодня это все смогли продать – получили кругленькую сумму. Накупили алкоголя и хорошей закуски. Отмечаем…

Все веселятся и пьют. Но мне невесело, совсем. Я смотрю на всех людей вокруг – и впервые в жизни чувствую, что они мне чужие. Здесь мне все чужое. Это место мне не дом. И не здесь я хотел бы сейчас быть.

– Ну, за успех! – Архип поднимает руку с зажатым пластиковым стаканом. Тут же поднимается еще десяток рук. Только я не поднимаю стакан.

– Что с тобой, малыш? – обеспокоенно спрашивает Архип. – На вот, выпей! Со всеми за такое успешное дело! За нашу победу!

Мои мысли далеко от этого места. Мне нет дела до этих дурацких побед.

– Не хочу, – бурчу я.

– Почему? В чем дело? – удивляется Архип.

– Потому что это все неправильно. И неважно. Все вокруг – неважно.

– Наша победа неважна для тебя? – хмурится Архип.

– Не такими победами нужно жить. И не такими победами нужно гордиться.

Эти слова вызывают у толпы всплеск язвительных насмешек.

– О-хо-хо… Брыка потянуло на философию! Великий мыслитель Кит Брыков! Новый Платон!

– Брык-Сократ!

– Кит-Спиноза!

– Кит Ницше!

Вот только Архип молчит. И смотрит серьезно.

Я лишь машу рукой.

– Вы все равно не поймете.

Лезу из трюма наверх на палубу.

Не здесь я должен быть сейчас. И не здесь сейчас мои мысли. Мои мысли – там, за забором, среди ажурных пряничных домиков. Мои мысли, мой разум, вся моя сущность сейчас лежат на маленькой белой ладошке одной девочки. Девочки в желтом платье и с розовой лентой в волосах. Моя душа – на ладошке Пряничной девочки. И только это важно для меня.

В цветочном магазине я выгребаю из кармана деньги – те, которые заработал на вчерашнем грабеже. Я покупаю желтые розы в горшочке и даю себе слово, что это было мое последнее дело.

* * *

Глеб заставил меня разбираться в сарае.

– Ты ничего по дому не делаешь! Совсем оборзел! – орет он. Мне сегодня не очень-то хочется скандалить, поэтому вместо того, чтобы идти на баржу, а потом к Ханне, разбираю старый хлам. Сгребаю все в кучи. В одну – то, что худо-бедно можно продать, во вторую – то, что надо оставить, а в третью – то, что смело можно выкинуть.

Настроение паршивое… Перебираю старые камеры, мотки проволоки, дырявые сапоги, бидоны и бочки, мешки с чем-то очень пыльным, корзинки с головками засохшего чеснока…

Так, эти гнутые колеса от телеги смело можно на помойку, швейную машинку можно попробовать продать, надувную лодку оставить, сломанные лыжи – выкинуть…

Апчхи! Ух и пылищи тут. А воняет как у старой бабки под подолом.

Пинаю колесо от злости. Мог бы сейчас болтать с Архипом – сегодня суббота, он приехал домой. За неделю накопилось много новостей, не терпится рассказать. А потом, счастливый, мог бы мчаться к Ханне… Но в итоге проторчу тут до ночи.

Под гнилыми досками я обнаружил целую армию червяков – с отвращением выгоняю не особо приятных соседей.

В планах у нас Глебом уничтожить два осиных гнезда, которые мы обнаружили прямо под потолком. Притаскиваем из дома защитную одежду, перчатки, сапоги и несколько баллонов с пестицидным спреем. Ну, сейчас осы у нас попляшут…

– Здорово, Брык! – Я оборачиваюсь и вижу Мертвяка. Здороваюсь с ним в ответ.

– Чего тут делаешь?

– Да вот, разбираюсь… Выкидываем старый хлам. Сейчас нашли осиные гнезда – будем разорять.

– Ух! Хотел бы я посмотреть…

– Оставайся!

– Не, там на барже сейчас дела поинтересней творятся. Там сейчас у нас такое…

Мертвяк подпрыгивает от возбуждения.

– Ну, чего там? – спрашиваю я. Мне уже самому любопытно.

– А тебе разве не сообщали? Бросай давай свои дела и рвем на баржу! Архип зоопарк поймал! И мокрицу! Представляешь? Он так давно за ней гоняется и наконец поймал! Теперь она от него не уйдет! О-хо-хо…

Баллоны со спреем падают из рук.

– Эй, ты куда? Подожди меня!

Но я мчусь вперед стрелой.

Только бы успеть!

Агрессия, ярость, страх за Ханну – все это придает мне сил.

Никогда в жизни я не бежал так быстро!

Сердце не стучит – оно ревет, как двигатель гоночной машины.

Во рту – топка.

Бегу по крышам сараев – чтобы сократить путь.