Опускаю пульсер и наблюдаю, как они вычесывают друг друга, не обращая на меня никакого внимания. От них исходит запах раскаленной электропроводки, и он усиливается.

Калиф высовывает мордочку из комбеза и принюхивается. Его, похоже, блескорылы совсем не пугают. Да и меня, в общем, тоже. Странно, но присутствие целой стаи этих неторопливых, питающихся светящейся мошкой гигантов действует успокаивающе.

Где-то вдалеке сверкает голубоватая вспышка еще одного электрического разряда. В трубчатом лесу на мгновение становится светло. Проступают угловатые очертания пластиковых труб и гнутой арматуры. Их острые грани, впрочем, смягчены опутавшими их лианами и мясистыми хвощами.

Лес огромен. Раньше, в Капсуле, я даже не понимал – насколько.

Откуда, интересно, прилетели эти блескорылы? Как далеко они могут залететь в поисках корма?

Калиф дергает за манжету моего комбеза. Я перевожу взгляд на него и легонько щелкаю по голове. Но зверек не отстает. Он явно возбужден: поскуливает, топорщит шерсть, скалит зубы.

– Ну что такое, малыш? – говорю я. И тут же вижу – что.

Сбоку от башни тянется вверх нечто вроде щупальца. Длинное. Желеобразное. Толщиной со ствол трубы, по которой я спускался вниз к Капсуле. Щупальце извивается и рыщет в воздухе. Надо убираться отсюда. И поскорей. Блескорылы тоже замечают щупальце и впадают в панику. Они вскакивают на лапы и спешно взлетают под громкое хлопанье крыльев. Их трубчатые пасти складываются и раскладываются, как гармошка. Щупальце все вытягивается. Оно уже удлинилось вдвое. И вдруг – хватает одного блескорыла, обвивается вокруг его тела и сжимает.

Тот сразу обмякает в этой могучей хватке.

Я припадаю на колено, целюсь и стреляю. Пульсер дергается в руке. Раскаленные мины впиваются в щупальце и взрываются в нем. Его хватка ослабевает. Блескорыл кубарем летит вниз, одно крыло бьет по воздуху, но другое, сломанное, беспомощно висит.

Наблюдаю за ним, и тут мощный тычок в спину выбивает пульсер из рук, а меня самого снова бросает на колени. Это второе щупальце. Оно обвивается вокруг моей груди и крепко сжимает. Потом еще крепче. Потом так крепко, что я больше не могу дышать. Я молочу и царапаю руками по гладкой, холодной, скользкой коже. Но без толку.

Вдруг желудок ухает: щупальце сдергивает меня с крыши и стремительно несет куда-то в воздухе. Следующее, что я осознаю – что перевернут вверх ногами и нацелен прямо в похожую на пещеру разинутую пасть.

Вижу приближающуюся красную плоть. Клацающие клыки. Поток теплого зловония бьет мне в лицо.

В наружных карманах моего комбеза осталось несколько ручных гранат. Если бы я только… мог… дотянуться…

Пальцы скользят. Щупальце перехватывает еще туже. Дышать невозможно. Пасть приближается.

Наконец мне удается добраться до гранат. Я вытягиваю одну, включаю детонатор и даю ей упасть вниз. Затем другую. Затем еще и еще. Все пять.

И отсчитываю секунды. Четыре… Три… Два… Один…

Взрывы глухо слышатся один за другим, а затем тварь разлетается на мокрые ошметки.

Я падаю, земля несется мне навстречу.

Удар чуть не вышибает из меня дух. А сверху сыплются куски мяса, потроха и прочие останки твари. Я зажмуриваюсь, закрываю голову руками и пережидаю, когда прекратится этот кровавый град.

Все смолкает.

Открываю глаза. Рядом со мной лежит тот самый блескорыл, за падением которого я наблюдал только что. Пошатываясь, встаю на ноги и бреду в его сторону.

Дела его явно плохи. Левое крыло сломано, он с трудом дышит. Красные глаза наполнены болью…

Не могу его так оставить.

Но я потерял пульсер, потерял парализатор и не имею права тратить оставшиеся ручные гранаты. Так что я лезу в карман комбеза и достаю резак. Воспользовавшись этим, Калиф тоже выбирается из кармана и взбирается на плечо поверженного блескорыла.

Тот смотрит на меня и дрожит.

– Ладно, ладно, – ворчу я, убирая нож. – Посмотрим, что тут можно сделать.

Блескорыл лежит на боку, крыло завернуто назад. Выглядит он скверно. По глухим хрипам я догадываюсь, как он страдает. Бедняга. Стараюсь осматривать его как можно деликатнее.

Опускаюсь на колени и медленно его переворачиваю. Он тихонько стонет. Я провожу сканером вдоль тела. Биодиаграмма показывает три повреждения.

Перелом трех ребер, глубокая рана в верхней части левой ноги (не задевшая, впрочем, артерии) и перелом левого крыла.

Я думал – окажется хуже.

Достаю аптечку и прыскаю ему в грудь быстрой заморозкой, чтобы приглушить боль.

Он вздыхает с облегчением.

Калиф сидит на нижних лапках, так близко к блескорылу, что их морды почти соприкасаются. Тому, похоже, все равно.

Затем я накладываю эластичную повязку на ребра и смотрю, как упругая ткань охватывает грудь. Если все будет нормально, ребра срастутся быстро.

Присматриваюсь к ноге. Полно кровищи, но когда я смываю ее, рана выглядит не так уж плохо. Выдавливаю из тюбика на рану полоску синтетической кожи и с усилием соединяю края.

Блескорыл дергается, но сдерживается. Я бы вел себя не так мужественно.

– Все, все, – успокаиваю его.

Крылатое создание снова тяжело вздыхает. Трудно отделаться от ощущения, что оно меня понимает.

Самая большая проблема – сломанное крыло. Кость разломилась пополам, обломок проткнул кожу. Наверно, это ужасно больно.

У меня нет права на ошибку. Я должен соединить кость совершенно точно. Если ошибусь и кость срастется неправильно, блескорыл будет неспособен летать. И окажется прикован здесь, у подножия генераторной башни.

До самой смерти.

У меня трясутся руки.

Очищаю место вокруг перелома и брызгаю на него заморозкой. Затем берусь за крыло обеими руками. Калиф взбирается по шее блескорыла к самой морде и начинает поглаживать лапкой его блестящий хоботок.

Я подаюсь вперед, сосредотачиваюсь на руках.

– Три… два… один…

Оттягиваю сломанную кость назад, затем подворачиваю и направляю вперед. Блескорыл дергается и скулит.

Но я чувствую, что обломок точно встал на место.

Накладываю эластичную повязку с обеих сторон крыла и слежу, как она отвердевает, принимая форму кости. Затем осторожно, но твердо свожу оба крыла вместе.