Между прочим, прогуливаясь по городу я не раз обращал внимание на то, что на части государственных учреждений надписи слева от входной двери печатаны были на русском, а вот справа дублировались на украинском языке. Население Севастополя выглядело следующим образом: днем преимущественно мелькали фейсы украинцев и лица явно семитского происхождения, а вечером город приобретал черты русского и надежного постоянства. А дело тут заключается в следующем, последние преимущественно работали в социальных и бытовых сферах, расположенных чаще всего в местах общего пользования, то есть в учреждениях «на виду»: на почте, телеграфе и телефоне, в парикмахерских, музеях и театрах. Украинцы же устраивались целенаправленно из Киева. Раз территория принадлежит им, значит и руководство должно быть украинским, а где руководство, там замы и помощники, которых руководитель должен выписать «з украины».

Что же оставалось на долю русских? Должности флотских офицеров, офицеры запасники и офицеры в отставке с семьями, руководство, рабочие и служащие судоремонтного и севастопольского морского заводов, военно- морской госпиталь и флотская поликлиника. Ну и еще Черноморское высшее военно- морское училище им. П.С.Нахимова и Севастопольское высшее военно- морское инженерное училище (Голландия). Но с середины семидесятых евреям разрешили выезд в Израиль и количество их в Севастополе заметно убавилось. А вот количество хохлов стало в геометрической прогрессии стремительно возрастать, что было уже весьма заметно.

…На улице Ленина обратил внимание на двухэтажное здание художественного музея. Заинтересовавшись, зашел взглянуть на картины местных пейзажистов и маринистов, мое внимание привлекли всего лишь две картины из всех просмотренных. Обратился к симпатичной девушке за разъяснениями, вероятнее всего, она была служащей музея. Интуиция меня не подвела:

— Скажите пожалуйста, девушка! Эти две картины Айвазовского оригиналы или копии?!

— Конечно, оригиналы, — отвечала девушка, смеясь, — самые, самые оригиналы Ивана Константиновича!

— Да что Вы говорите, неужто действительно, это картины мариниста Айвазяна Аванесса Геворговича?!

— Какого Айвазяна…Георгиевича? Вы что, шутите?

Так я познакомился со Светой Самуиловной Симхович, гидом художественного музея, и наша дружба продолжалась вплоть до моего отъезда в Кронштадт, когда на прощание она произнесла полные негодования и уничтожающего призрения слова:

— Я, дочь капитана первого ранга, потратила на тебя осетина задрипанного пять бессмысленных лет…, — затем продолжительное рыдание.

Но это будет через пять лет, а на шестой она переедет с мамой и сестрой в Израиль на постоянное место жительство. Папа Светы умрет за три года до их переезда на землю обетованную…

Однако наступает вечер, и мне пора к Саше с Людой на приглашенный ужин и инструктаж на время их отсутствия, ключ от квартиры они мне сегодня передадут, а затем — я в гостиницу отдыхать до завтра. Утром мне надо явиться на собеседование в отдел кадров флота к начальнику отдела кадров медицинской службы Черноморского флота полковнику медицинской службы Андрееву Николаю Николаевичу. Меня будут распределять на корабль. Во время ужина Саша учит меня разговору с кадровиком:

— Скажешь ему, что еще не готов к самостоятельному управлению заведованием, поэтому попросишь назначить тебя дублером начальника медицинской службы корабля, или, если выражаться по вашей медицинской терминологии, врачом — хирургом корабля.

Я внимательно слушаю и запоминаю его наставления. Саша службу начинал на кораблях и очень хорошо знает военно- морскую кухню, он много дельного и полезного подсказывает. Когда все инструктажи и наставления им были изложены, а мною запомнены, я поспешил в гостиницу с ключом от квартиры Саши и Люды. В гостинице меня ждал сюрприз: оказывается, с водой в Севастополе проблема и в это время ее уже для душа или ванны не подают. Плохо, придется протираться водкой.

Утром в семь часов, как и предупреждала дежурная по этажу, воду в ванную комнату дали на тридцать минут. Проблемы с водой были серьезные, город разрастался, население увеличилось вдвое и составляло уже триста тысяч человек. Вода в Севастополь поступала из Бильбекского водохранилища, а также из Инкерманского, Вилинского и Орловского водозаборов. Это меня Шульгин из комендатуры просветил, сказал, что в ближайшей перспективе из Днепра хотят канал провести до Севастополя, причем длина его составит восемьсот километров.

В отдел кадров флота прибыл к девяти часам. За столом сидел матрос с журналом посещений, куда он меня аккуратно занес, затем вежливо указал на дверь начальника отдела кадров и зашел в эту же дверь, видимо, доложить о моем прибытии. Через секунды предложил мне войти, меня уже ждали. В просторном кабинете находился мужчина выше среднего роста, плотный, совершенно лысый с зеленными глазами. На плечах — погоны полковника медицинской службы, внешне весьма интересный. Я еще тогда подумал, что этот товарищ, скорее всего, белорус. Звали его Николай Николаевич Андреев. Несколько позже меня познакомили с супругой Николая Николаевича — красивой, эффектной молодой женщиной. Она работала в нашей системе здравоохранения — врачом- оториноларингологом поликлиники военно- морского госпиталя 1472. Через десять минут разговора, мановением руки и твердой волею начальника отдела кадров медицинской службы Черноморского флота, я был назначен на должность врача — хирурга на корабль управления — плавбазу «Виктор Котельников», где прослужу под руководством начальника медицинской — службы капитана медицинской службы Сигалевича Владимира Леонидовича два полных года. Командиром плавбазы был выходец из западных районов Украины (Хмельницкой области) Куприй Владимир Стефанович. Старшим помощником — капитан третьего ранга Курочкин Николай Павлович. Заместителем по политической части у него числился капитан третьего ранга Плисс Андрей Степанович. А вот особистом на корабле был капитан — лейтенант Ткаченко Геннадий Анатольевич. Итак, четыре украинца, а русских один.

Через два года я перешел служить врачом- хирургом на крейсер «Жданов», где командиром был капитан первого ранга Анатолий Моисеевич Шакун, его заместителем по политической части — капитан второго ранга Толкачев Владимир Ильич. Старшим помощником командира — капитан второго ранга Чегринец Виктор Прокофьевич. А мой непосредственный начальник медицинской службы крейсера — майор медицинской службы Шалейко Александр Сергеевич.

Еще через год я был назначен начальником медицинской службы эсминца «Сознательный», где командиром был капитан третьего ранга Сидоренко Лев Борисович. Старшим помощником командира корабля- капитан второго ранга Лату Василий Семеновича. Заместителем по политической части командира был капитан — лейтенант Погорелко Алексей Николаевич — молодой незлобивый офицер.

А через два года я с трудом перевелся в Ленинградскую военно- морскую базу в Кронштадт, где прослужил еще двадцать лет.

За пять лет службы на Черноморском флоте трижды был участником боевых походов в пятой средиземноморской эскадре в Средиземном море, всего в общем исчислении восемнадцать месяцев. Теперь о съемном жилье. Жить на корабле можно, у тебя каюта, и никто тебя