20.02.03, Четверг (51о24'S, 04o36'E)

"Ревущие Сороковые" мы наконец-то прошли. Они и впрямь оказались ревущими.

Волны вздымались до высоты не менее 5–7 метров, а порывы ветра на пеленгаторной палубе, по словам Плишкина, достигали 30 м/сек. Наш огромный «Федоров» качало как обычный научный шеститысячник, а по ночам несколько раз закладывало на борт так, что первую ночь я не мог спать и, временами, ожидал объявления шлюпочной тревоги. На следующий день опытный полярник Саша Новигатский сказал мне, что предельно допустимый угол наклона у «Федорова» составляет 57о, что меня несколько успокоило (предельно допустимый угол наклона у нашего НИС "Академик Мстислав Келдыш" составляет всего 43о). Сегодня вошли в "неистовые пятидесятые", как их назвали когда-то британские моряки. Для нас пятидесятые широты оказались более дружелюбными, вопреки своему грозному названию. Появились первые айсберги. Зрелище довольно впечатляющее: огромные ледяные глыбы белого цвета, переходящего в голубой и цвет морской волны, часто весьма причудливой формы. Один айсберг предстал перед нами в виде древнего замка, другой был похож на носорога, некоторые выглядели как снежные пики или небольшие столовые горы в океане. Пока это единичные экземпляры. Правда, для меня это не первая встреча с айсбергами. Впервые, я познакомился с ними еще в далёком 1983 году, в 30 рейсе нис "Дмитрий Менделеев", когда мы закончили работы к югу от Новой Зеландии и пошли к Антарктиде для выполнения разреза вдоль 67о Ю.Ш.

Днем к нам подошел Василий Леонтьевич Кузнецов (начальник всего сезонного отряда) и предложил составить план работ на станции Новолазаревская (первая из станций, на которую мы заходим через несколько дней). Нам с Сашей было предложено слетать на материк на озера для сбора материала, на что я с восторгом согласился, а Саша без оного, т. к. вкусил этой романтики в прошлой экспедиции и, насколько я понял, удовольствия это ему не доставило. После чая попытались было пробиться в зал настольного тенниса, поиграть, но обнаружили его набитым полуголыми и воняющими потом мужиками из РАЭ и экипажа, режущимися не на жизнь, а насмерть в теннис двое на двое и орущие нам: "Быстрее закрывайте дверь".

Вечером, по поводу первой встречи с айсбергами, да и всем прочим поводам, хорошо приняли на грудь вчетвером: Дэн, Саша, я и Роман Смирнов — молодой зоолог из питерского Зоологического института РАН и сосед Дэна по каюте. Он органично влился в нашу компанию. Дэн сначала пригласил нас на распитие пива, которое он заказал в Кейптауне и до этого не решался пить из-за боязни, как бы оно не вступило в непредвиденную реакцию в желудке во время качки. Пиво у всех прижилось и Дэна понесло. Тут же мы выпили по второй, потом он предложил по третьей, народ отказался и было решено продолжить праздник с помощью Сашиного коньяка (он привез с собой 10-литровую канистру, купленную по случаю у коллеги в ИОРАН). Коньяк тоже хорошо прижился и веселье продолжалось бы и дальше, но пришлось проявить твёрдость, и под предлогом того, что нам с Сашей все-таки завтра предстоит работать, мы удалились в свою каюту.

21.02.03, Пятница (57о14'S, 07o34'E)

С утра в каюту прибежал озабоченный Дэн, который услышал про нашу высадку на станцию Новолазаревская, и загорелся желанием тоже попасть на озера на континенте. Мы вывесили в лаборатории расписание работ на станции, включая наш полет на озера для отбора проб льда, снега и воды. Инна вставила в расписание все работы по максимуму — посмотрим, что удастся сделать. Мы посоветовали Дэну отловить Кузнецова и сказать ему, что для успешного выполнения его программы ему просто необходимо полететь с нами на озера и отобрать там пробы. Сам Дэн совершенно не помнит, что было написано в его программе, составленной биологом ИОРАН И. Мельниковым, по-моему, он даже туда и не заглядывал. С первой попытки найти Леонтьевича ему не удалось, и огорченный Дэн завалился спать до обеда.

Во время отбора утренней 9 часовой пробы воды ведром, пошёл первый снег в виде крупных белых хлопьев. Очень скоро в углу, у двери лаборатории даже намело небольшой сугроб. После отбора поверхностной воды ведром приступили к своим делам. Саша — фильтровать, Абрамовна — мерить углеводороды, а я мыть полиэтиленовую посуду для будущих работ на Новолазаревской. Посуда оказалась на редкость грязной, т. к. в ней хранились пробы льда и снега с крыши ИОРАН, где стоит станция мониторинга атмосферных осадков. Поэтому я просто залил в нее подкисленной воды, а мыть буду завтра. Короче говоря, завтра у меня будут проблемы с отмыванием этой посуды. На полднике мы встретили поникшего Дениса, который сообщил, что ему в конце концов удалось отловить Леонтьевича, и тот ему сказал, что насчет полета на континент надо было договариваться вчера, а сейчас программа работ на станции Новолазаревская уже утверждена начальником экспедиции Алексеевым и вообще, у тебя мол программа морская, так что и сиди братец на борту, может быть высадишься на Прогрессе, там вроде бы тоже есть озеро. Мы пытались Дэна утешить, как могли. Может в дальнейшем сможем взять его с собой. Саша Новигатский, по-моему, не горит желанием высаживаться на континент. Ему хватило этого во время предыдущего рейса. Ну, а мы с Дениской на новеньких, и горим энтузиазмом.

После полдника, я сопроводил Плишкина на пеленгаторную палубу. Там он рассказал, что айсберги, которые мы встретили, выносились течением Западных ветров с шельфовых ледников Антарктического полуострова, где располагается наша станция Белинсгаузен, самая теплая и интересная в плане живности из всех наших станций и где зимуют "блатные" полярники. Теперь же эту зону мы прошли и до самой Антарктиды айсбергов скорее всего больше не будет попадаться. Море продолжает оставаться спокойным несмотря на то, что мы находимся в "неистовых пятидесятых" широтах. К прогулкам после еды здесь многие относятся серьезно и стараются больше ходить, кто по главной палубе туда-сюда, а кто энергично отмеряет круги на вертолетной палубе. Большинство же просто прогуливается и дышит воздухом. К последним отношусь и я.

После чая сыграли учебную пожарную тревогу для команды, по которой участники РАЭ должны оставаться в своих каютах. Еще через какое-то время объявили о вхождении в особую зону Антарктических вод, где в соответствии с международным правом по Антарктике запрещено выбрасывать что-либо за борт. На простом