место в собрании Минпаку занимают этнографические фильмы, с которыми можно познакомиться в видеотеке музея (народам Юго-Восточной Азии в собрании посвящено около 40 фильмов). Некоторые фильмы демонстрируют народные развлечения во время праздников годового цикла. Познавательны фильмы об искусстве изготовления воздушных змеев малайцами и о состязании воздушных змеев (фильмы № 10024, 10067); запомнился прекрасный фильм о христианском празднике 1-го месяца на Филиппинах, у тагалов (фильм № 10546).

Духовная и материальная культура народов Юго-Восточной Азии богато представлена в экспозиции японского этнографического музея — Музея человека в г. Инуяма [Нингэн хакубуцукан, 1983; Крюков, 1987, с. 70–79]. Музейные экспонаты подразделяются на три раздела. Первый раздел — экспозиция под открытым небом — дает представление о культуре народов различных континентов и регионов; основным элементом в каждом локальном центре являются традиционные жилища, иногда монастыри, иногда усадьбы и даже целые деревни и кварталы. В зданиях, отвечающих требованиям современной архитектуры, представлены экспонаты двух других разделов: тематического, характеризующего важнейшие аспекты культуры человечества, и регионального, демонстрирующего историко-культурные особенности как отдельных народов, так и историко-этнографических областей.

Сведения о календарной обрядности народов Юго-Восточной Азии могуч быть почерпнуты из различных разделов музейной экспозиции. Большой интерес представляет жилище ланна-таи (Северный Таиланд), а также усадьба богатого балийца. Одна из особенностей создания экспозиций под открытым небом — приглашение национальных мастеров для оформления и обживания этих жилищ; здесь же отмечаются семейные и календарные праздники. Богатейшие материалы собраны в залах музея. Экспозиция может быть дополнена просмотром на специально установленных в залах телевизорах этнографических фильмов. Так, прекрасным источником для этнографического познания является фильм о балийских обычаях и обрядах, связанных с уборкой риса. Материалы по календарной обрядности народов Юго-Восточной Азии собраны и в слайдотеке музея.

Календарные обычаи и обряды как неотъемлемая часть традиционной культуры.

Предметом нашего изучения являются календарные обычаи и обряды, праздники годового цикла народов Юго-Восточной Азии. Попытаемся кратко рассмотреть, как этнографическая наука определяет эти важнейшие компоненты культуры народов мира.

Одна из первых в нашей науке всесторонних характеристик мировой историографии изучения календарных обычаев и обрядов принадлежит перу С.А. Токарева. Мы имеем в виду его главу «История изучения календарных обычаев и поверий» в монографии «Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы. Исторические корни и развитие обычаев» (М., 1983).

Как отмечает автор, в русской и европейской этнографической науке понятие «календарные обычаи и обряды» сформировалось в первой половине XIX в. и связано с именами русских ученых И.М. Снегирева [Снегирев, 1837] и А.В. Терещенко [Терещенко, 1847–1848]. Большой вклад в изучение именно календарных обычаев и обрядов внес немецкий этнограф В. Маннхардт сочинениями, которые датируются 60-70-ми годами XIX в. (см. [Токарев, 1983 (II), с. 12, 13]).

В отечественной науке в последние десятилетия вновь возрос интерес к изучению календарных обычаев и обрядов, и календарных праздников. Правда, большая часть работ, опубликованных в эти годы, посвящена календарным обычаям и обрядам русского, украинского, белорусского народов, а также народов европейской части СССР и народов зарубежной Европы (отметим лишь некоторые из них: [Чичеров, 1957; Пропп, 1963; Бахтин, 1965; Токарев, 1973; Календарные обычаи, 1973; Попович, 1974; Календарные обычаи, 1977; Календарные обычаи, 1978; Болонев, 1978; Календарные обычаи, 1983; Соколова, 1979; Громыко, 1986; Бернштам, 1988; Даркевич, 1988; Некрылова, 1988]). Это объясняется наличием огромного систематизированного фактического материала, а также давними традициями исследования указанных проблем. Издание этих работ способствовало развитию исследований календарных обычаев и обрядов у других народов нашей страны. Широко развернулось, например, изучение календарно-обрядовой культуры народов Дагестана (см., например, [Календарь и календарные обряды народов Дагестана, 1987; Булатова, 1988]), Средней Азии и Казахстана (см., например, [Древние обряды, 1986]). Богатые традиции в изучении календарных обычаев и обрядов имеются у народов Прибалтики. Появились работы, посвященные календарно-праздничной культуре народов Восточной Азии (китайцев, корейцев, японцев, монголов и тибетцев) [Календарные обычаи, 1985; Календарные обычаи, 1989].

Для дальнейшего изучения календарных обычаев и обрядов народов мира, в частности народов Юго-Восточной Азии, огромное значение имеют вопросы теории и методики анализа календарных обычаев и обрядов. Отметим некоторые из них: обоснование связи календарных обычаев и обрядов с трудовой деятельностью земледельцев [Чичеров, 1957]; понимание праздников как выражения «двумирности средневековой жизни (официальной и народной)»; утверждение связи праздника с народным идеалом жизни, выраженным в первую очередь в карнавале [Бахтин, 1965].

Особенно ценным представляется опыт структурно-исторического анализа календарной обрядности, предпринятого С.А. Токаревым на материале народных обычаев стран зарубежной Европы [Токарев, 1973, с. 15–28], а также выявление общих элементов в годичном цикле русских аграрных праздников, осуществленное в известном исследовании В.Я. Проппа [Пропп, 1964]. Общетеоретическое значение имеет и вопрос о функциональной значимости обычаев и обрядов каждого календарного цикла, исследованный В.К. Соколовой на материале весенне-летних календарных обрядов русских, украинцев и белорусов [Соколова, 1979, с. 262–263]. Ценными представляются предпринятые исследователями выявление и вычленение в календарных обычаях и обрядах, бытовавших в конце XIX — начале XX в., древнейших верований и культов (таких, например, как культ земли, культ предков, культ воды, культ солнца, культ огня, культ растительности). Большое значение имеют вопросы о связи календарных обычаев и обрядов с фольклором, например, с обрядовой песней [Соколова, 1979], с играми и развлечениями, а также указания на изменение их функциональной роли в праздниках. Интересным представляется изучение М.М. Громыко календарной обрядности русских (XIX в.) в контексте этнических традиций народа [Громыко, 1986, с. 117–125, 161–266].

В русской этнографической науке исследование календарных обычаев и обрядов, а также календарных праздников как важнейших частей традиционной культуры народов мира неразрывно связано с разработкой теории этноса, с изучением этнического самосознания (например, [Бромлей, 1973, с. 86–100; Чистов, 1972]). Основные параметры теории этноса были изложены Ю.В. Бромлеем в его монографиях «Этнос и этнография» (М., 1973), «Современные проблемы этнографии (очерки теории и истории)» (М., 1981) и «Очерки теории этноса» (М., 1983). Своеобразие культуры народа рассматривается русскими этнографами как один из важнейших праздников этноса. О важном месте культуры среди признаков этноса эмоционально и ярко в 1967 г. писал Н.Н. Чебоксаров: «Нет и не может быть даже двух народов с совершенно одинаковой культурой. Если народ утрачивает свою культурную специфику, он перестает существовать как отдельный самостоятельный этнос» [Чебоксаров, 1967, с. 99]. Эта идея получила всестороннее развитие в работе Н.Н. Чебоксарова и И.А. Чебоксаровой «Народы, расы, культуры» (М., 1971; М., 1985).

Характеризуя культуру как один из основных компонентов этноса, Ю.В. Бромлей обращал внимание на наличие в ней двух генетически различных слоев: исторически более раннего («нижнего») слоя, который состоит из унаследованных от прошлого компонентов культуры, и исторически более позднего («верхнего»), включающего новые, современные культурные явления [Бромлей, 1983, с. 128, 129]. Современный опыт народов, как положительный,