сказал с неприкрытой яростью в голосе, словно… был зол на императора? Но разве можно злиться на его величество? За что? Мне это было непонятно. Но осуждать — осуждать не стала. А он ждал. Ждал, что скажу что-то дурное о нем, ждал, со злостью глядя на меня. А я не знала, как поступить.

— Хель, опять запираешься?

Сначала дернулась ручка, а после открылась и дверь. На пороге стояли, обнявшись, двое. Парень и девушка. Она, судя по расцветке, находилась в иерархии много выше, чем ее кавалер, но глядя на них, я не видела их неравенства. Они были едины. Странно.

— О, так ты не один!

Девушка отцепила от себя чужие руки и приблизилась ко мне. Рассмеялась, заметив, как прямо пытаюсь сидеть, хотела было повторить действие блондина, но удержалась.

— Привет, ты кто? Я — Манир, это — Теренс, а ты?

— Кирин.

— Добро пожаловать в семью, — ни с того ни с чего она бросилась обниматься. Пришлось потерпеть, к тому же пусть это и было странно, но и приятно. В каком-то роде. Наконец, Манир успокоилась и улеглась на диван, закинув ноги на спинку. — А ты чья?

Я ждала этот вопрос. Он не мог не прозвучать. Даже удивительно, что Хельдеран упустил его из виду. Или не успел?

— Не знаю. — Все теперь будет презрение. Или жалость. Лучше презрение. Оно закаляет, не дает пустых иллюзий, заставляет почувствовать свое место и, как ни странно, идти дальше.

— Понятно. — Манир хлопнула меня по плечу. — Да не переживай ты так. По статистике тридцать процентов населения столицы не знает своих родителей, еще пятнадцать не знает кого-то одного. Так что… Ты просто попадаешь в каждого третьего.

— Я не знаю свою мать, — признался Теренс, усаживаясь прямо на ковер у дивана и принимая из рук Хельдерана бокал с красной жидкостью. Вино? — Хель… Хель знает, но счастья ему это не приносит. Так что. Может тебе повезло даже больше нашего.

— Может, — механически согласилась я. Их было жалко. Нет, говорил Теренс весело, как будто ничего не происходит, но глаза, сжимающиеся губы, преждевременная морщинка на лбу. Да, вероятно, мне даже лучше. Мне не нужно гадать, почему я осталась одна, не нужно подозревать мать или отца, не нужно подозревать весь мир.

— Что тут опять за запах? Кто пустил депрессию в наш дружный коллектив?

— Не ты, Димитрий, не ты, — заверила вошедшего Манир, поднялась, чтобы наградить его дружеским поцелуем в щеку.

— А мне? — Теренс всплеснул руками.

— И тебе, — согласилась девушка, чмокая и его тоже.

Наблюдать за ними было смешно. Словно смотришь какую-то постановку, комедию, и только грусть в глазах каждого, боль. Которую они старались унять, выдавала реальность всего происходящего.

— Хель завел себе первоклашку? — А вот и обо мне опять вспомнили. Встретилась взглядом с Димитрием. «Зеленые», — меланхолично отметила про себя.

— Нравлюсь? Могу махнуться с Хелем. Я скучать не дам.

— Нет, спасибо, — открестилась и даже отсела подальше. — Юноша рассмеялся. Тряхнул вороной гривой и развалился на противоположной стороне дивана. Теперь понятно, почему он такой большой.

— Джина? — Манир наконец оторвалась от Теренса.

— Сестра поехала со своими. Выросла малявка, — с удовольствием и гордостью произнес юноша.

— Отправляемся, — меланхолично заметил Хель, занимая место у стекла. Рядом пустовало еще одно, и я ушла к нему. Идти пытаться найти свободное купе было бессмысленно, а оставаться в компании этих троих… Они были мне чужды. А Хель как будто нет.

Села рядом, попыталась поймать его взгляд, но ничего не вышло. Словно сейчас юношу ничего не интересовало. Он бездумно смотрел куда-то вдаль, даже не замечая, как меняется пейзаж. А он менялся.

Расплывались очертания шпилей, исчезали серые колонны зданий, оставались далеко позади наблюдательные башни — семь штук по периметру городского массива. Появлялись деревья. Порой даже цветущие. И цветы-первоцветы проносились мимо — первые яркие краски на пути к новой жизни.

Внезапно все исчезло. Нет, поезд и они все остались на своих местах, но вот за окном была пустота и темнота. Неосознанно я сжала подлокотники кресла и почувствовала теплую ладонь на своих похолодевших пальцах.

— Все в порядке, — Хель был спокоен. — Просто проезжаем защиту. Сейчас все вернется. И… Уже вернулось. Смотри!

Я быстро взглянула по ту сторону и, честно, захотелось буквально поцеловаться со стеклом. По ту сторону царило лето. Зеленое. Яркое-яркое. До рези в глазах, до полного упоения. Непередаваемое, неописуемое, нереальное.

Щека прикоснулась к чему-то холодному, и я поняла, что не сдержалась и таки поцеловалось со стеклом. Рядом раздались смешки, а после меня обняли, взяли за руку и начали указывать направление. Я была благодарна Хелю: без его наставлений наверняка пропустила бы что-то, а так… Он управлял моим взглядом, владел моим слухом, рассказывая все, что знал об окружающем мире. И даже тихий, звонкий смех Манир не был обиден. Потому что они тоже были рады, искренне рады вернуться сюда.

Поезд прибыл до обидного скоро. И пусть с платформы тоже виднелся лес, но одно дело знать о том, что там внутри, а другое — видеть, слышать и даже чувствовать запах, когда в нарушение всех правил они приоткрыли окна.

— Пора. — Хель подал мне рюкзак, сползший у двери, и протянул руку. — Нужно обменяться контактами. Так я смогу тебя найти, в школе.

— Спасибо, — протянула ему руку с браслетом. Он коснулся его своим, устанавливая соединение, выждал и кивнул.

— Все, теперь я тебя найду. Но если понадоблюсь раньше, глянь контакты. И вам еще дадут школьные списки. Там все есть. Не стесняйся и обращайся.

— Хорошо, — кивнула как примерная ученица. Он странно рассмеялся и попытался взъерошить волосы.

— Хель, всего пару часов стал наседкой, а замашки-то уже есть.

— А сам-то, Димитрий? — вмешалась Манир, подхватывая Теренса и Димитрия под руки. — Хель, мы уходим. Ты с нами?

— Разумеется. — Юноша подхватил футляр со скрипкой и пошел следом за друзьями. Я осталась в купе одна. Еще раз огляделась, пытаясь понять было ли это на самом деле или показалось, и, выдохнув, покинула помещение.

На платформе царил хаос. Люди сновали туда-сюда. Кто стремился быстрее присоединиться к знакомым, кто руководил погрузкой багажа, кто просто пытался сориентироваться в этом беспорядке. Для меня это все было в новинку.

В школе все ходили парами или тройками по интересам, классы между собой не пересекались, дисциплину соблюдали все и напороться на опаздывающего было просто невозможно. Здесь же… Такого количества разношерстных людей я не видела никогда. Разве что на балконах, но и тогда все стояли кучками, а здесь… здесь было страшно потеряться.

Я еще раз