а в почти невольном знаке согласия. Только впоследствии я подумал, а почему сам бродяга не сказал ни слова, но, когда я об этом подумал, у меня было кое-что гораздо более удивительное, о чем можно подумать.

* * *

Эдит Норн не дала мне времени на то, чтобы передумать. За меньшее время, чем нужно на то, чтобы это описать, она оставила между столом и диваном аппарат Унгера для переливания крови, выложила антисептические средства, кровоостанавливающие зажимы и лигатуры, протянула мне скальпель и ждала, когда я начну.

И я начал, да поможет мне бог!

Не буду вдаваться в подробности. Медики знают процедуру, а другим она не интересна. Достаточно сказать, что я соединил артерию бродяги с веной Хью Ламберта, и кровь из одного начала переливаться в другого.

Я видел, как порозовели щеки Ламберта. Эдит наблюдала за ним с внимательностью, исключавшей все остальное. Я повернулся, чтобы проверить состояние бродяги.

У меня отвисла челюсть. Мои руки, которыми я управлял вентилями, задрожали. Лед охватил мое тело, напряг его.

Бродяга сокращался! На глазах и с поразительной скоростью он становился все меньше! Каждая его часть уменьшалась в пропорциях, как будто это кино, в котором съемка происходит с очень большой скоростью. Как будто он проколотый воздушный шар, из которого быстро выходит газ. Он стал размером с ребенка, потом с куклу и почти сразу с браслет, который женщины носят на руках… и исчез! Трубка, прикрепленная к его руке, повисла в воздухе.

Стол, на котором он лежал, был пуст. Абсолютно, невозможно пуст!

Клянусь Гиппократом, чей я скромный последователь: я видел, как прямо передо мной человек съеживается и исчезает, не оставляя никакого следа. Как будто он никогда не существовал.

Показания Эдит Хорн, медицинской сестры

Штат Нью-Йорк,

Округ Олбани,

Город Олбани.

Эдит Хорн, приведенная к присяге, показала следующее:

Я прочла отчет доктора Кортни Стоуна о событиях, происходивших в его доме от полуночи до утра 16 августа 1934 года, и на основании того, что слышала и видела сама, могу утверждать, что это правда.

Я сама не видела исчезновение человека, которого мы называли бродягой. Все мое внимание было сосредоточено на наблюдении за состоянием пациента, Хью Ламберта, которому переливали кровь этого бродяги, но я подтверждаю, что этот бродяга находился на операционном столе, и, когда после сдавленного возгласа доктора Стоуна я посмотрела, бродяги больше не было ни здесь, ни вообще в комнате. Я подтверждаю, что находилась в таком положении, что даже если бы бродяга был в состоянии передвигаться, он не мог пройти в коридор, не отодвинув меня в сторону, а второй выход из этого помещения только в кабинет доктора Стоуна, который был закрыт.

У меня нет сомнений в том, что бродяга действительно исчез так, как это описал доктор Стоун.

Как свидетель, я подписываю эти показания 5-го декабря я 1934 года.

Подписано: Эдит Норт, медицинская сестра.

[Примечание издателя. Чтобы сберечь время, во всех последующих показаниях опущены засвидетельствования жюри или нотариусом места и времени показаний. Однако оригиналы находятся в моем офисе и могут быть представлены любому сертифицированному представителю научного сообщества. А.Л.З.]

Продолжение отчета доктора Кортни Стоуна

Должно быть, я автоматически закрыл клапаны аппарата для переливания, потому что, когда после возгласа сестры Норн посмотрел на них, они были закрыты.

Сестра Норн удивленно спросила:

– Где бродяга? Что с ним стало?

Я не ответил. Что я мог сказать, даже если бы попытался это сделать? Я проверил, надежно ли зашита вена Хью. Сестра Норн помогала мне.

К тому времени как эта операция была закончена, я почти вернулся к норме.

– Должно быть, сумел каким-то образом сойти со стола, пока я занимался аппаратом», – сказал я. – Он должен быть где-то поблизости. Мы поищем.

Мы искали в лаборатории и в темной комнате икс-лучей. Даже в моем кабинете, хотя дверь в него была заперта. Бродяга не мог туда попасть, но невозможно и то, что я видел. Мы его не нашли.

Наконец Эдит повернулась ко мне. Лицо ее было непроницаемо. Она сказала:

– Что ж, это решает нашу проблему, не так ли?

– А как же Джетро Паркер и мисс Доринг? Их спросят о бродяге.

– Это легко. Он был ранен не так тяжело, как казалось, отказался от лечения и ушел. Отказался даже назвать свое имя, и нет никакой возможности найти его. И то же самое скажет Хью Ламберт. Мы даже не скажем ему о переливании. Стекло разрезало ему не только ногу, но и руку, и в возбуждении он ничего не заметил.

Все было в пользу ее предложения и ничего против. Мы вернулись в операционную, и я осмотрел Хью.

– Он быстро приходит в себя. Приготовим постель для него у меня в кабинете, и через десять дней с должным уходом он будет как новенький.

– Можете быть уверены, что я это обеспечу. Я…

– Нет, Эдит. Вам надо вернуться в лагерь. Там полсотни мальчишек, за которыми нужен глаз, и я послал вас туда, потому что не мог доверить никакой другой из наших сестер. Попрошу регистратуру послать кого-нибудь к Хью.

– В этом нет необходимости, доктор. – В помещение вошла мисс Доринг. – Я проходила по коридору, – объяснила она, – и не могла не услышать вас. Я останусь здесь и позабочусь о Хью.

– Очень похвально, моя дорогая, – ответил я на ее предложение. – Я уверен, что вы хотите что-нибудь для него сделать. Конечно, особая подготовка не требуется, но перевязка раны требует мужества от того, кто не привык к виду крови. Вы можете потерять сознание, как раз, когда будете мне нужны.

– Этого можете не опасаться, доктор», – сказала Эдит. – Если бы видели, как мисс Доринг держала ногу Хью, чтобы зажать артерию. Она его спасла. А ведь она сама не была уверена, что не ранена, настолько тяжело, что это может покончить с ее карьерой.

– Я ничего особенного для него не сделала. Его спас ваш турникет. Я…

– Минутку, вы обе», – сказал я. – Перестаньте бросать друг другу букеты и давайте решим это дело. На основании слов мисс Норн я готов принять вас как практикующую сестру, но не слишком ли вы импульсивны? Кажется, я где-то читал, что вы должны немедленно возвращаться в Голливуд, чтобы начать новую картину.

– К дьяволу картину! – Несмотря на ее серьезность, в глазах мисс Доринг мелькнул озорной огонек. – Пусть Рэтскофф хоть немного поволнуется из-за меня.

Так кончилось наше обсуждение. Я не стал спрашивать миссис Смит, что она подумала, когда, вернувшись, обнаружила, что ей предстоит стать компаньонкой