ноги. — Хотя, насколько вижу, победа за мной. Никогда я прежде не видел более напуганного человека. Получил по заслугам, так сказать.

— Хватит с нас этих игр, — сказал один из слушателей, — кто будет ночевать со мной в номере?

— Я, — учтиво ответил Малькольм.

— Полагаю, мы с вами соседи, мистер Лик? — спросил третий гость, поворачиваясь к другому.

— Нет уж, увольте, — резко ответил тот. — Я не верю в призраков. Если кто-то зайдет ко мне в номер — пристрелю на месте.

— Ну, призраку это будет нипочем, — решительно заметил Малькольм.

— Тогда шум выстрела составит мне компанию, — отрезал Лик, — и к тому же разбудит весь дом. Но если вы переживаете, сэр, — обратился он с ухмылкой к гостю, который предложил ночевать вместе, — Джордж будет счастлив провести ночь на рогожке у двери в вашем номере.

— Несомненно, сэр, — с жаром отозвался Джордж, — и я был бы премного благодарен вам, джентльмены, если бы вы спустились со мной в бар, чтобы погасить свет.

Постояльцы отправились в бар, осторожно вглядываясь вперед — все, кроме Лика. Джордж погасил свет, и они вернулись в гостиную невредимыми, после чего, стараясь не обращать внимания на язвительную ухмылку Лика, стали распределяться на ночлег.

— Дай мне свечу, когда будешь гасить свет, — попросил коммивояжер.

Официант передал ему свечу и погасил свет, и в тот же момент все услышали шаги в коридоре снаружи. Они затихли у двери, и, пока постояльцы выжидали, затаив дыхание, дверь заскрипела и медленно открылась. Малькольм отпрянул назад, открыв рот, и бледное ухмыляющееся лицо с провалившимися глазами и коротко стриженной головой показалось в открытой двери.

Несколько секунд существо стояло и внимательно разглядывало их, странно моргая при свете свечи. Затем оно боком проскользнуло в комнату и, словно в недоумении, замерло на месте.

Никто не мог вымолвить и слова или шелохнуться, и все с благоговейным ужасом наблюдали за тем, как существо сняло с шеи грязный платок, после чего его голова перекатилась на плечо. Оно замерло на мгновение, а затем, держа перед собой тряпку, двинулось к Малькольму.

Вдруг свеча погасла, мелькнула вспышка и раздался хлопок. Запахло порохом, и нечто упало, извиваясь на полу в темноте. Приглушенный удушающий кашель, а затем — тишина. Малькольм заговорил первым.

— Спички, — сказал он не своим голосом.

Джордж зажег спичку. Затем он подбежал к лампе и зажег ее. Малькольм потрогал носком башмака лежащий на полу предмет и почувствовал что-то мягкое. Он посмотрел на своих спутников. В их глазах читался немой вопрос, но он лишь покачал головой. Малькольм зажег свечу и, опустившись на корточки, рассмотрел предмет на полу. Затем он резко встал и, намочив свой носовой платок в кувшине воды, вновь наклонился и с мрачным видом вытер белое лицо. Вдруг он резко отскочил назад, закричав от ужаса и недоверия, указывая на тело. Пистолет Лика упал на пол, и он закрыл лицо руками, в то время как остальные, выйдя вперед, словно зачарованные, смотрели на лицо покойного Херста.

Никто и слова не успел сказать, как в комнату вбежал Сомерс. Его взгляд упал на пол.

— Боже правый, — закричал он, — вы же не…

Никто не ответил.

— Я его предупреждал, — твердил он, задыхаясь. — Я его предупреждал. Я его…

Мертвенно-бледный, он прислонился к стене, бессильно вытянул перед собой руки и упал в обморок на подхватившего его коммивояжера.

Дом упокоения

— Все это вздор, — сказал Джек Барнс. — Естественно, в этом доме умирали люди — люди уходят из жизни в каждом доме. Что же касается шума, то ветер, воющий в трубе, и крысы, шныряющие за обшивкой, могут произвести впечатление на любого нервного человека. Налейте мне еще чашку, Миггл.

— Сперва Лестеру и Уайту, — ответил Миггл, председательствовавший за чайным столом в гостинице «Три пера». — Вы уже выпили две.

Лестер и Уайт допили чай с раздражающей медлительностью, делая перерывы между глотками, чтобы вдохнуть аромат… Миггл долил их чашки до краев и, обратившись к настойчиво ожидающему Барнсу, любезно попросил его позвонить, чтобы принесли еще кипятку.

— Мы будем стараться сберечь ваши нервы, — отметил он. — Если же вы спросите моего мнения, то я в некоторой степени верю в сверхъестественное.

— Все разумные люди верят, — подтвердил Лестер. — Моя тетка однажды видела привидение.

— И мой дядя видел, — кивнул ему Уайт.

— И вечно их наблюдает кто-нибудь другой, — стоял на своем Барнс.

— Что ж, вот вам дом, — начал Миггл, — огромный дом, который сдают за нелепо низкую цену, но никто не хочет его арендовать. По крайней мере один человек из каждой семьи, проживавшей в нем, — сколь бы кратким ни был этот срок — нашел там свое упокоение; а с тех пор, как он пустует, в нем один за другим умирали сторожа. Последний скончался пятнадцать лет назад.

— Вот именно, — отрезал Барнс. — Достаточно давно, чтобы успеть накопиться легендам.

— Держу пари на один фунт, что в одиночку вы не проведете там и ночи, что бы вы там ни говорили, — заявил вдруг Уайт.

— Поддержу, — добавил Лестер.

— Нет! — медленно произнес Барнс. — Я не верю в привидения или во всякое сверхъестественное; тем не менее я должен признаться, что мне было бы неприятно ночевать в этом доме одному.

— Почему же? — не унимался Уайт.

— Воет ветер, — ухмыльнулся Миггл.

— Шныряют крысы, — подхватил Лестер.

— Да хоть бы и так, — сказал Барнс, краснея.

— А что, если мы все пойдем? — предложил Миггл. — Отправимся после ужина и будем там около одиннадцати. Уже десять дней мы гуляем без приключений — если не считать сделанного Барнсом открытия, что запах стоячей воды сохраняется дольше прочих. По крайней мере, в этом будет новизна, а если мы разрушим чары, оставшись в живых все вчетвером, то благодарный владелец дома должен будет нас щедро наградить.

— Сначала послушаем, что нам расскажет хозяин гостиницы, — заключил Лестер. — Совсем не интересно провести ночь в обыкновенном пустом доме. Удостоверимся сперва, что в нем действительно водится нечистая сила.

Он позвонил и, послав за хозяином, обратился к нему с просьбой: во имя любви к человечеству не допустить их ночлега в доме, где нет ни привидений, ни домовых. Ответ был более чем обнадеживающим, и хозяин, в деталях описав, как выглядела голова, которую он однажды видел в окне дома при лунном свете, вежливо, но твердо попросил заплатить по счету прежде, чем они уйдут.

— Разумеется, нет ничего дурного в том, что вы, молодые люди, веселитесь, — снисходительно заметил он. — Но что если вас всех найдут мертвыми на следующее утро, что тогда мне, скажите на милость, делать? Недаром же этот особняк прозвали