В общем, так. Локация Речники – это грандиозное кладбище кораблей, в основном конца девятнадцатого – начала и реже первой трети двадцатого века, похожее на речные затоны при судоремонтных заводах, но сильно размазанное по всей площади локации. Нечто вроде тех, что существовали на Кольском полуострове. Кастет, побывавший в тех земных краях, ожидает увидеть именно это – кладбище.

Мне же почему-то видится Бизерта. В Тунисе много лет назад я прожил чудесную курортную неделю, все понравилось, за исключением того что меня угораздило приехать в эту страну Магриба как раз тогда, когда на пляже отеля, где я жил, террористы напали на отдыхающих. Прямо с моря высадились, с надувных лодок. Но меня в этот момент на территории не было, по наводке соседа по номеру уехал смотреть эту самую Бизерту, и хорошо. Пацаны потом шутили, что террористам крепко повезло.

Городок понравился мне настолько, что я не поленился детально познакомиться с его историей. Плиний Старший, знаменитый римский ученый и историк, если кто-то не знает, назвал Бизерту «безмятежным городком, ревностно берегущим свой покой и привлекающим многочисленных римских вельмож свежестью климата ласкового лета». Основанная финикийцами задолго до Карфагена, портовая Бизерта издревле играла важную роль благодаря уникальному месторасположению. Ни одно судно, пересекавшее Средиземное море с запада на восток или с востока на запад, не могло да и не собиралось миновать гостеприимную гавань. Старый порт надежно укрывал от непогоды всех гостей, с какими бы намерениями они ни посещали этот уголок.

Народы звали город по-разному: Гиппон, Акра, Диаритус, Бензерт, Бизерта. Как и большинство городов Средиземноморья, Бизерта пережила множество войн. Финикийцы, пунийцы, ливийцы, варвары, арабы, испанцы, турки, французы – все оставили след в ее культуре, образе жизни и даже в цвете кожи коренных жителей.

В кафе «Бача» с видом на загогулину гавани Вье-Порт, куда я зашел пообедать, мне под чашечку крепчайшего кофе рассказали, что начиная с XVI века Бизерта стала настоящей пиратской вольницей, разгульной, бесшабашной бандитской базой. Местные даже гордятся, что интернациональные корсары добавили в кровь горожан перца, по-своему обогатили историю города, снискав ему своеобразную славу, и при этом такое наследие не сделало его жителей жестокими. В XIX веке пиратов изгнали, и город зажил степенной и размеренной жизнью рыболовов и земледельцев. Говорят, когда-то там было множество забитых судами и суденышками узких каналов. В бесчисленных гаванях теснились, а порой и громоздились друг на друге рыбацкие и пиратские суда, их подпирали бортами строящиеся и ремонтирующиеся посудины, отдельно хранились корабли, подготовленные к торгу за выкуп.

В конце XIX века всю эту прелесть безжалостно засыпали, прорыв один широкий канал, ведущий к большому внутреннему озеру. На громадной искусственной насыпи был построен современный город и новый порт, мгновенно ставший еще и военно-морской базой. Но Бизерта осталась в памяти людей как сказка Востока, воплотившаяся на юге Средиземноморья, и как прелестная, еще не совсем утерянная африканская Венеция. Глядя на современную Бизерту, я вслед за современниками этих уничтоженных тоненьких артерий представлял маленький белый городок, который отражается в воде уснувших к вечеру каналов. А те романтично так мерцают в мягком свете звезд, огнях базаров, таверн и жилищ…

Вот такая Бизерта. Кладбище и локалка.

Суда с более или менее сохранившимися дизельными двигателями там если и встречаются, то достаточно редко. Источники утверждают, что в локации можно найти и насквозь проржавевший крейсер времен Цусимы, и не очень прогнивший буксир времен Первой мировой… По предварительной оценке, Смотрящими переброшено в бухту не менее трех сотен кораблей, причем как мелочи, так и крупных. И все они стоят в этом эстуарии-дельте, на берегу или в воде.

Водная площадь Мертвой Бухты – это еще одно из услышанных нами названий места – большая. Скажем, размером с половину Выборгского залива, но, в отличие от него, она почти замкнута. Посредине сильно вытянутым овалом рассыпана гроздь островков покрупней, рядом хаос более мелких, парочку таких мне видно и сейчас, хотя разглядеть что-то через заросли очень трудно. И кругом суда! Полузатонувшие, но еще не сгнившие посудины, упавшие набок, на проклепанные железные листы нанесена земля, где-то через отверстия в корпусе даже кустики проросли… Имеется откровенный металлолом и странные металлоконструкции, вообще не относящиеся к флоту.

В памятке отдельно зафиксирован интерес к возможному нахождению в Мертвой Бухте остатков военных и не только судов русского черноморского флота, бежавшего в Бизерту из Крыма в 1920 году, Смотрящие этот исторический факт вполне могли обыграть.

Плотность ништяка ожидается разная. Где-то повышенная концентрация металлолома, а где-то лишь отдельные корпуса, слабо различимые среди деревьев. Смотрящие в паспорте этой локации написали бы так: «Степень техногенности среды – высокая». Большую часть железа уже и отжимать не имеет смысла, настолько оно прогнило, а многое и вытащить невозможно. Зачем все это сделано? Складывается такое впечатление, что в этом месте Смотрящие поместили материальный ресурс для какого-то крупного индустриального поселения, запланированного к реализации на берегу Амазонки, но по неведомым причинам так и не состоявшегося.

Для диких поселений, находящихся в стадии становления, этот загадочный эстуарий – отличное универсальное убежище, среда в нем чем-то даже сродни городской. Само же развитие групп в таких условиях будет носить характер весьма своеобразный… Второй раздел методички и был посвящен моделированию способов существования и развития людских поселений в таких условиях. Кстати, условия для мародерки здесь, пожалуй, тоже нестандартные: ведь она проводится не на земле, а по палубам и трюмам кораблей, в том числе и полузатопленных. Эх, мечта! Коммерческие пароходы, безымянные плоскодонные баржи, крошечные пассажирские пароходы, утерявшие надпись на борту паровые сухогрузы, да мало ли!

Размеры кладбища таковы, что людьми не исследована и четверть его акватории, чем и объясняется позднее появление даже первых скупых сведений о Речниках. Локалки и прочие ништяки необычны, корабельного характера. Это вам не рубленые избы в сосновом бору, а помещения в надстройках и закупоренные, неплохо сохранившиеся судовые отсеки! Например, стоит в протоке древний прогнивший насквозь сухогруз, с виду абсолютно ржавый, а боцманская каптерка – на тебе, чистенькая, целенькая! Полна краски, снастей, инструмента, обтирочных концов и всякого полезного по мелочи. Или, к примеру, офицерская каюта. Или баркас под шлюпбалкой. А то и погреба артиллерии, если таковая есть.

Больше всего здесь находится парусников и паровых судов, о существовании дизель-электроходов или турбинных машин пока ничего не известно, вроде бы попадаются небольшие дизельные посудины, но редко.

Уголь лежит в бункерах, танках. Специальных нефтеналивных судов, по уверениям источника, здесь нет вообще. Суперпризы – затертые в толчее мертвых корпусов исправные кораблики, как с консервации. Особую ценность представляет некоторое количество малых паровых двигателей, силовые машины пароходиков и паровых катеров. Даже старые негодные посудины в этом плане интересны, есть что с них снять и с чем вдумчиво поработать. Но и их угнать непросто. Проблема состоит не только в том, чтобы просто раскочегарить паровой баркас, но и в том, чтобы, не имея карты или фотоснимка, сделанного с воздуха Эльзой Благовой, по сложнейшему фарватеру вывести добычу на открытую воду. Полетала Эльза пару дней по прибытии на Амазонку – и встала на капитальный ремонт… Мы ждать не можем, да и непросто ей на такую дальность мотаться.