Спеша, женщины зарылись в платформу из листьев. Последний ритуал для Клат был исполнен; настало время возвращаться.

Прежде чем начать спуск в более густые средние уровни леса, Лили-Йо оглянулась.

Ползун медленно перехватывал канат, опуская гигантское тело все ближе к лесу, — грандиозный пузырь с набором ног и челюстей, большая часть вздувшегося брюха покрыта лохмами волокнистой поросли. Для Лили-Йо он был словно бог, обладавший всею мощью богов. Торжественно и степенно ползун нисходил на Землю по канату. Длинному канату, терявшемуся далеко в небе.

Невдалеке и поодаль виднелись и другие тросы, восходившие из джунглей ввысь. Все они наклонно шли вверх, похожие на тонкие вытянутые пальцы; канаты сияли там, где на них падал солнечный свет. Все они тянулись в одном направлении; там парила серебристая полусфера, далекая и холодная, но видимая даже на свету.

Недвижимая, безучастная половинка далекой планеты всегда пребывала на одном и том же участке неба.

За долгие эпохи притяжение Луны постепенно замедлило осевое вращение материнской планеты, пока не остановило ее бег вовсе, пока день и ночь не замедлили шаг и не разделили затем свои владения навечно: день на одной стороне, ночь — на другой. В то же время обратный эффект остановил извечное движение Луны. Отодвинувшись от Земли, она перестала быть ее спутником и мчалась теперь рядом — вполне самостоятельная планета, захватившая один из углов равностороннего треугольника, вовлекшего в свою геометрию Землю и Солнце. Весь остаток заката вечности Земле и Луне суждено пребывать в неизменном положении друг относительно друга. Они остановились, застыв лицом к лицу, и так будет, пока не прекратят падение песчинки времени или пока Солнце не перестанет светить.

Многочисленные волокна переброшенных через космическую бездну канатов соединяли два эти мира. Взад-вперед по ним скользили ползуны, огромные бесчувственные растительные астронавты, вплетшие и Землю, и Луну в свою равнодушную сеть.

С поразительной меткостью метафоры старость одряхлевшей Земли оказалась затянута паутиной.

Путешествие домой прошло почти без происшествий. Лили-Йо и Флор не спешили, вновь опускаясь на знакомый средний уровень дерева. Вопреки обыкновению, Предводительница не торопила спутницу, с неохотой готовясь к неизбежному распаду племени.

Она даже не сумела бы выразить сейчас собственные мысли. В гуще затянутых зеленью тысячелетий у человека в ходу осталось не так уж много мыслей, еще меньше — слов.

— Скоро мы должны будем Взойти Наверх, подобно душе Клат, — сказала она Флор, пока обе спускались по стволу.

— Таков Путь, — отвечала Флор, и Лили-Йо знала, что не услышит от нее более глубокомысленного замечания. Да и сама Предводительница не сумела бы произнести вслух слова, которые отразили бы смысл ее переживаний; рассудок человека был ныне похож на совсем тоненький ручеек. Таков был Путь.

По возвращении их ждала сдержанная встреча. Кратко поприветствовав остальных, уставшая Лили-Йо удалилась в свой орех. Жури и Айвин вскоре принесли ей пищу, даже и пальца не просунув внутрь ее жилища, — их сдерживало наложенное табу. Поев и выспавшись, Лили-Йо вновь выбралась на ветку и призвала остальных.

— Поспешите! — крикнула она, пристально глядя на Хариса, который никуда не спешил. Как мог этот мужчина сердить ее, зная, что именно его Лили-Йо предпочитает остальным? Как что-то, вечно сулящее неприятности, может быть таким драгоценным?.. Или как нечто, столь драгоценное, может вызывать такое раздражение?

В этот миг, когда внимание Лили-Йо отвлеклось на эти пустяки, из-за ствола ей навстречу метнулся длинный зеленый язык. Разматываясь, он чуть задержался, будто привередничая, прежде чем обхватить Лили-Йо вокруг пояса, одновременно сковывая руки жертвы, и поднять ее с ветки, в то время как та брыкалась и кричала, негодуя на себя за собственную беспечность.

Харис вытащил из-за пояса нож, сузил глаза и, прыгнув вперед, метнул лезвие. Прозвенев в воздухе, оно пронзило язык, пригвоздив его к твердой древесной коре.

Затем Харис кинулся к обездвиженному языку. Даф и Жури бежали рядом, а Флор увела детей прочь от опасности. Извиваясь в агонии, язык ослабил свою хватку на Лили-Йо.

Жуткая дрожь сотрясала скрытую за стволом листву; казалось, весь лес наполнился вибрацией. Лили-Йо свистом подозвала пару дамблеров, высвободилась от опутывавших ее зеленых колец и невредимая вернулась на ветку. Корчившийся от боли язык выписывал беспорядочные петли. Вытащив оружие, четыре человека двинулись вперед, чтобы разделаться с ним.

Само дерево сотрясалось из-за пойманного за язык существа. Обойдя ствол, люди увидели его: с разинутым в гримасе ртом, страшным пальчатым зрачком единственного глаза на них уставился вялохват. В ярости он колотился о дерево, истекая пеной и хлопая пастью. Вялохваты попадались и прежде, но люди все равно вздрогнули при виде чудища.

В своем теперешнем состоянии вялохват многократно превосходил ширину ствола. При необходимости он мог бы вытянуться почти до самых Верхушек, выпрямляя и утончая тело по мере подъема. Как отвратительная игрушка-попрыгунчик, он поднимался с Почвы в поисках пищи — не имея рук и развитого мозга, он медленно прокладывал себе дорогу по лесным тропинкам на широких, коренастых лапах.

— Приколите его к дереву! — вскричала Лили-Йо. — Не дайте ему уйти!

Спрятанные от чужих глаз, вдоль всей ветки хранились заостренные шесты, предназначенные как раз для таких экстренных случаев. Люди принялись ими бить по языку, все еще плясавшему, словно кончик плети, над их головами. Наконец им удалось его закрепить, здесь и там приколов к дереву. Как бы ни извивался теперь вялохват, ему не спастись.

— Теперь мы должны уйти, чтобы Подняться Наверх, — сказала Лили-Йо.

Никто из людей не в силах убить вялохвата, ведь жизненно важные части его огромного тела скрыты от глаз далеко внизу. Но его тщетные попытки вырваться привлекли других хищников — иглоклыков (этих безмозглых акул, промышлявших на среднем уровне леса), лучекрылов, быстрохватов, горгулий и растительных паразитов помельче. Они разорвут вялохвата на куски, от него не останется ничего, — и если тогда им попадется человек… что ж, таков Путь. Поэтому племя людей быстро растворилось в чаще леса, спеша отойти подальше от поверженного врага.

Лили-Йо была вне себя. Она сама навлекла на племя эту беду, застигшую Предводительницу врасплох. Будь Лили-Йо начеку, ее ни за что не утащил бы с ветки медлительный вялохват. Ее сознание было сковано мыслями о собственном скверном предводительстве, ведь это из-за нее придется совершить два опасных восхождения на Верхушки, когда хватило бы и одного. Если бы Лили-Йо взяла с собою все племя, избавляясь от души Клат, они не встретили бы тех трудностей, что сейчас легли на их плечи. Что замутило ей разум? Почему она не предвидела все это заранее?..

Предводительница хлопнула в ладоши. Укрывшись под большим листом, она поманила к себе остальных. Шестнадцать пар глаз доверчиво смотрели на Лили-Йо, ожидая ее слова, и она еще пуще злилась, видя, что они по-прежнему верят ей.