— Кот черный, большущий, куда она — туда и он, ходилрядом с ней, вроде собаки. И имечко ему чудное выбрала. Кота как должны звать?Васька там, или Барсик, или Мишка. Ну, сейчас-то еще иногда по-новому называют— если рыжий, то Чубайс, если черный — Черномырка, а она своего так чудноназвала — Багратион, что ли! Как будто грузин какой-то или чеченец! Тьфу! Всене по-людски! Ну правда — вылитая ведьма! Плетется, сама старая, а глаза горят,на палку кривую опирается, и черный котище рядом! Прямо страх берет! В потемкахесли встретишь — потом не заснуть!

Старуха невольно покосилась на окошко и перекрестилась.

— И котище-то страшенный — весь черный, ни волоскасветлого, только глаза светятся, точь-в-точь как у самой Сони!

— Что ты, мама, страсти такие рассказываешь? —снова вступила в разговор Дуня. — Девушка правда невесть чего подумает.Лучше бы, честное слово, поела! Так ведь и сидишь не евши целый день!

— Да нет, — сердито ответила старухадочери, — не заходила, не заходила сегодня почтальонша!

— Тьфу, совсем старая оглохла!

— Не знаю, ведьма там или не ведьма, — баба Катяпонизила голос, — а только вот что я сама видела. Витька, сосед ее, пьяньпоследняя и нестоящий мужик, сильно кота этого невзлюбил. Ну, иду я как-то мимоСофьиного дома, гляжу, а Витька за котом гонится, и полено в руке. Кот шустрый,проскочил между кустами, Витька в него поленом и запусти… Так что ты думаешь,полено об яблоню ударилось, обратно отскочило и Витьке в самое лицо-то ипопало, неделю после того с большущим синяком ходил…

— Ну мама, чего ты только не наговоришь… Витька,почитай, всегда с синяками ходит — то свалится где по пьяному делу, то мужикиего за сволочной характер побьют… Ну при чем тут баба Соня?

— Точно тебе говорю, — убежденно сказаластаруха, — через нее это получилось! Правда, Витьке, бескультурнику, так инадо, не будет следующий раз животное обижать!

Дуся неожиданно оживилась, придвинулась ко мне вместе стабуреткой и, понизив голос, в точности как мать, заговорила:

— А и сама-то я помню, тоже случай был. Сестра-хозяйкабыла в нашей больнице, Алевтина Васильевна, строгая такая женщина. Шла она размимо Сониного дома, а котище бабкин навстречу бежит. Знамо, никто не любит,если черный кот перейдет дорогу, так Алевтина Васильевна палку подняла и вкотяру этого бросила. За палкой-то нагнулась, а выпрямиться уже не может —радикулит ее тут же разбил. Так что, пожалуй, и правда — ведьма была баба Соня,и кот у нее не простой, заговоренный, что ли…

— Пойду я. — Я поднялась с места, отодвинувстул. — Еще в дом зайти надо, поглядеть, как там и что, и кота, кстати,изловить.

— Насчет кота это правильно Софья тебе велела, —одобрила баба Катя. — Изведет Витька кота-то, хоть он и заговоренный, какесть изведет, он уж и то кричит, что ведьмин кот несчастье приносит. А откуда унего в доме счастью-то взяться, когда пьет, почитай каждый день? И кот Софьинтут ни при чем совсем…

— Я с тобой пойду, — подхватилась тетяДуня, — нужно Софьино смертное забрать, обряжать завтра ведь…

Я отвернулась, чтобы она не видела, что я недовольна. Ужчто-то слишком эта тетя Дуня суетится. В прошлый раз она явно подслушивала,когда Софья Алексеевна говорила мне свою последнюю волю. Бьюсь об заклад, чтосудьба кота Багратиона ее мало волнует. Неужели она заинтересовалась словамиполусумасшедшей старухи о каких-то мифических алмазах? Хотя, конечно, израссказов бабы Кати можно сделать вывод, что покойная моя прабабушка маразмомне страдала, но кто теперь проверит?

— Слушай, что скажу, — начала тетя Дуня, когда мыбодро шагали по заснеженной улице, — там у Софьи сосед Витька если пьяный,то в дом тебя ни за что не пустит. Он, понимаешь, вбил себе в голову, что, кактолько Софья помрет, эти полдома его будут. Дескать, родственников у нееникаких нету, ну администрация и отдаст ему ее хоромы, потому что охотников наних не найдется. Так что Витька тебя не больно ласково встретит, может дажетопором погрозить.

— Вот как? — удивилась я. — И что же делать?

— К участковому зайдем, к Васильичу, он Витьку усмиритьочень просто сумеет, только сначала туда надо… — И тетя Дуня указала на вывескупродовольственного магазина.

В сельмаге, совершенно правильно поняв слова тети Дуни, якупила бутылку недорогого коньяку. Вообще спиртного в этой продуктовой точкебыло навалом. Вспомнив о коте, я прихватила еще банку шпрот, и мы направились кучастковому.

Васильич, немолодой краснорожий дядька, оказался на рабочемместе и встретил нас нелюбезным вопросом:

— Чего надо-то?

Вместо ответа я выставила на стол бутылку.

— Это что еще? — насупился участковый.

— Так Софья померла, Голубева-то, — затараторилатетя Дуня, — нынче ночью и преставилась.

— Помянуть нужно по обычаю, — вставила я.

— Это можно, — оживился участковый, потом погляделна меня и спросил строже: — А вы кто же будете?

Снова тетя Дуня вылезла вперед и объяснила участковому, ктоя такая и какое отношение имею к покойной бабушке Софье. Васильич внимательнопрочел завещание, удовлетворенно кивнул и поднялся с места.

Пока мы дошли, свет померк, и небо стало темно-синим. Дом,насколько я могла заметить при беглом осмотре, был очень и очень старым, исовершенно непонятно, для чего сосед Витька так хотел получить его в полнуюсобственность. На мой взгляд, там не было ничего примечательного, и жить всвоей половине дома я, разумеется, не собиралась. Участковый зашел во двор искрылся за углом, сказал, что проверит, как и что.

На скрип калитки залаяла собака у соседей, потом приоткрыласьдверь, и выглянула женская фигура.

— Это кто ж такие будете? — пропела женщина.

— А ты будто не видишь, Зинаида, — неприязненноотозвалась тетя Дуня, — что-то ты узнавать меня перестала…

— Евдокия Кондратьевна! — преувеличенно радостнозаговорила Зинаида. — А я думаю, кто это к бабе Соне на ночь глядя?

В голосе ее слышалась сладость, но не меда, а патоки.

— Померла Софья-то! — одернула ее тетяДуня. — И не притворяйся, что не знаешь. Уж если Тамарка из магазинаузнала, то и весь поселок, значит, услышит… Вот, внучка Софьина, пришла домпосмотреть…

— Здравствуйте, — выступила я вперед.

— Какая еще внучка? — Из голоса соседки вмиг исчезсахар, вовсе ничего не осталось.

— Законная, и документы имеются, — злорадносообщила тетя Дуня, — ей по завещанию Софья свои полдома отписала.

— Ой! — Зинаида исчезла за дверью.

Мы поднялись на крыльцо и открыли замок ключами, которыеотдал мне доктор вместе с бумагами. В сенях пахло чуть затхло, но не противно.Откуда-то тянуло холодом.