Без девяти минут десять. Он свернул на грунтовую дорогу на их земле. Газету доставят через несколько минут. Статья выйдет сегодня. Отличный мотив для Нэнси взорваться, прибегнуть к насилию… вот какую роль она сыграла… жители города будут шептаться, проходить мимо этого дома, таращиться…

Он остановил машину в лесу. С дороги ее не видно. Из дома тоже. Он быстро вылез и, прячась за деревьями, поспешил к детской игровой площадке. Листья давно опали, зато сосен и других вечнозеленых растений оказалось предостаточно. Они-то и скрыли его приближение.

Сначала он услышал голоса детей, потом увидел их самих. Вот мальчик: он немного запыхался — наверное, качает сестру на качелях…

— Мы спросим папу, что купить маме. Я возьму свои и твои деньги.

Девочка рассмеялась.

— Ладно, ладно. Толкай выше, Майк.

Он подкрался к мальчику сзади. Тот услышал шаги в последнюю секунду. Мелькнули испуганные голубые глазки и округлившийся от ужаса ротик, но вот он зажал их одной рукой, а другой воткнул иглу в шерстяную рукавицу. Мальчик попытался вырваться, замер и бесшумно сполз на землю.

Качели возвращались.

— Толкай, Майк, толкай! — кричала девочка. Он поймал качели за правую цепь, остановил их и обхватил маленькое извивающееся тельце. Аккуратно заглушил тихий вскрик, воткнул вторую иглу в красную варежку с улыбающейся кошачьей рожицей. Миг — и девочка вздохнула и обмякла.

Он не заметил, что одна рукавичка зацепилась за качели и соскользнула с ручки. Он без труда поднял детей на руки и побежал к машине.

Без пяти минут десять они уже лежали под брезентовым плащом. Он двинулся задним ходом по грунтовой дороге и вырулил на мощеное шоссе за владениями Нэнси. Вдалеке показался маленький «Додж»-седан, и он ругнулся. Машина слегка сбросила скорость, пропуская его в нужный ряд, и он отвернулся.

Чертово везение. Проезжая, он искоса глянул на водителя и увидел длинный нос и заостренный подбородок под бесформенной шляпой. Водитель «Доджа», кажется, даже головы не повернул.

На миг он показался ему знакомым: наверное, кто-то с Кейпа. Правда, мужчина вряд ли обратил внимание, что универсал, ради которого пришлось сбавить скорость, почему-то выехал с узкой грунтовой дорожки Элдриджей. Люди обычно такие невнимательные. Через несколько минут этот человек, наверное, даже не вспомнит о том, что притормозил, чтобы пропустить другой автомобиль.

Он следил за «Доджем» в зеркале заднего вида, пока тот не исчез вдали. Удовлетворенно хмыкнув, он повернул зеркало так, чтобы оно отражало брезентовый плащ сзади. Обыкновенный плащ, наброшенный на рыболовное снаряжение. Успокоившись, он вернул зеркало в первоначальное положение и больше в него не смотрел. А если бы посмотрел, то увидел бы, что машина, за которой он только что следил, притормозила и дала задний ход.

В десять часов четыре минуты он вошел в магазин Уиггинса и, пробормотав приветствие, достал из холодильника кварту молока.

Нэнси спустилась с крутой лестницы, стараясь не уронить охапку полотенец, простыней, пижам и нижнего белья. Сама не зная почему, она вдруг решила постирать вещи и вывесить сушиться на свежем воздухе, пока не разыгрался шторм. Зима стоит у двора, срывая последние мертвые листья с деревьев. Грунтовая дорога уже затвердела, как бетон, а залив стал дымчатым, серо-синим.

Собирался шторм, но солнце еще слабо светило — надо этим воспользоваться. Нэнси любила свежий запах простыней, высушенных на воздухе, любила натягивать их на лицо, засыпая. Они впитывали легкий аромат клюквы и сосны и солоноватый запах моря — как отличается этот запах от грубой, резкой вони сырого тюремного белья. Она отогнала эту мысль.

Спустившись, Нэнси повернулась было к черному ходу, потом остановилась. Глупости. С детьми все нормально. Они гуляют всего пятнадцать минут, и эту безумную тревогу — ее извечную злую спутницу — надо перебороть. Мисси все чувствует и уже начинает сопротивляться излишней опеке. Она включит стиральную машину, а затем позовет их в дом. Пока дети будут смотреть детскую передачу по телевизору, которая начинается в половине одиннадцатого, Нэнси выпьет вторую чашку кофе и заглянет в еженедельные «Новости Кейп-Кода». Поскольку сезон уже закончился, на продажу могут выставить несколько хорошеньких антикварных вещиц, и вовсе не по туристским ценам. Нэнси хотела прикупить старомодный диванчик в гостиную — с высокой спинкой. Такие диванчики в восемнадцатом веке еще называли «скамья-сундук».

В подсобке, примыкавшей к кухне, где стояла стиральная машина, она разобрала белье, загрузила простыни и полотенца в барабан, насыпала порошка и отбеливателя, нажала кнопку. Цикл начался.

Вот теперь пора звать детей. Но у парадной двери Нэнси передумала. Только что принесли газету — разносчик как раз исчезал за поворотом. Она подняла ее и, поежившись от порывистого ветра, поспешила в кухню. Она включила конфорку под еще теплым кофейником и, сгорая от нетерпения, быстро пролистала до второй секции, где была ее любимая рубрика.

Ее глаза впились в кричащий заголовок и фотографии — все фотографии: и ее, и Карла, и Роба Леглера, ее с Питером и Лизой… Они всегда так доверчиво жались к ней. В ушах загудело, она ясно вспомнила момент, когда сделали этот снимок. Их фотографировал Карл.

«Не обращайте на меня внимания, — сказал он. — Представьте, что меня здесь нет». Но дети знали, что он здесь, и прижались к ней, а она смотрела на них сверху вниз. Ее руки лежали на их шелковистых темных головках.

— Нет… нет… нет… нет!..

Ее тело выгнулось от боли. Она протянула трясущуюся руку, задела кофейник, опрокинула, механически поставила на место, не обращая внимания на жгучие брызги.

Нужно сжечь газету. Майкл и Мисси не должны ее увидеть. Вот решение. Она сожжет газету, чтобы никто ее не прочел. Нэнси бросилась к камину в столовой.

Камин… он больше не веселый, не теплый, не уютный. Потому что нет ей пристанища… и никогда не будет. Она скомкала газету и дрожащей рукой взяла коробок спичек с каминной полки. Облачко дыма, язычок пламени — и газета вспыхнула. Нэнси засунула ее между поленьев.

Все на Кейпе читают эту газету. Они ее узнают… все ее узнают. На этой фотографии ее ни с кем не спутаешь. Она даже не помнит, видел ли ее кто-нибудь после того, как она отрезала и перекрасила волосы. Газета уже ярко горела. Нэнси смотрела, как пылает, обугливается и морщится фотография с Питером и Лизой. Оба они мертвы, и лучше бы ей быть с ними. Ей негде спрятаться… или забыть. Рэй позаботится о Майкле и Мисси. Завтра в детсаду дети будут смотреть на Майкла, шептаться, тыкать в него пальцами.

Дети. Она должна спасти детей. Нет, забрать детей. Вот что. Они простудятся.

Шатаясь, Нэнси побрела к черному ходу и открыла дверь.

— Питер, Лиза! — позвала она. Нет, нет! Майкл и Мисси — вот ее дети. — Майкл, Мисси! Идите сюда. Сейчас же в дом! — ее крик сорвался на визг. Где же они? Она выскочила во двор за домом, не замечая холода, кусавшего сквозь легкий свитер.