темнота также делает меня невидимой, а я хочу, чтобы Данте видел меня.

ГЛАВА 2

Водяная фейри, в крови которой нет ни капли магии, обречена на печальное существование, особенно если ей приходится жить на островах, испещренных лужами грязи. И особенно в те дни, когда работает рынок.

В такие дни западная пристань заполнена моряками, разгружающими остатки продуктов, которые не были проданы в королевской бухте: помятые фрукты, подгнившие овощи, кислое молоко, рыба с мутными глазами, мешки с зерном, заражённым жучками. И всё же полукровки и люди разбирают всё это до наступления сумерек. Когда у тебя бурчит в животе, выбирать не приходится.

Я обхожу зловонную лужу, приподняв свою длинную юбку, чтобы она не попала куда-нибудь, после чего её пришлось бы стирать. Несмотря на то, что я являюсь счастливой обладательницей трёх платьев, мне приходится оттирать с них пятна вручную, так как я не обладаю магическими способностями.

Больше всего на свете я ненавижу стирать одежду, а ещё менять белье в «Кубышке», когда прислужница Флора, которая живёт в поселении людей, остаётся дома, чтобы присмотреть за кем-то из своих двенадцати детишек.

Родители Сибиллы, владеющие таверной, популярной среди всего военного населения Люса и среди многих жителей Тарекуори, подумывали нанять ещё одну девушку, но люди склонны к воровству и обману, поэтому фейри, и даже полукровки, с трудом им доверяют.

Я прохожу мимо трёх моряков, загружающих пустые ящики в лодку, которая уступает по красоте гондолам и не такая прочная, как рыбацкие лодки.

Один из них присвистывает, что заставляет двух других обернуться.

— Как долго ещё ждать моему бедному сердцу, Фэллон Росси?

Я качаю головой, услышав шутку Антони, но улыбаюсь его настойчивости.

— Берил и Сибилла опять тебе отказали?

Антони бегает за каждой юбкой. Я слышала, что он переспал с половиной Люса, включая людей, а ещё, что он очень внимательный любовник, но я романтик и предпочла бы, чтобы мой первый любовник стал бы моим последним, а я сомневаюсь, что стану последней любовницей Антони.

— Я не просил ни одну из них выйти за меня замуж.

Верно. Потому что они были не против с ним переспать.

Он подходит ко мне быстрым шагом, разворачивается и начинает идти вместе со мной по пристани спиной вперёд в сторону ярко освещённой таверны.

— Я почти накопил денег на покупку квартиры.

— Поздравляю.

Он перестает идти, заставляя меня тоже остановиться, и склоняет ко мне свою голову. Его глаза сверкают, как звёзды над нашими головами.

— Я не шучу, Фэллон.

— Я тоже. Я искренне за тебя рада.

— Я серьёзно о предложение руки и сердца.

Запах соли и рыбьей чешуи поднимается от треугольного участка кожи, который выглядывает из-под расстёгнутого воротника его рубашки.

— Ты хочешь жениться на мне только потому, что я тебе отказываю.

Он запускает руку в густые волосы медового цвета, покрытые морской солью, которые кудрявятся вокруг его ушей.

— Я хочу жениться на тебе, потому что ты самая красивая и добрая девушка во всём Люсе.

Я крепко сжимаю пальцами тяжелые складки моего тёмно-бордового платья.

— Лесть не заставит меня сказать «да», Антони.

— А что тогда? Жемчуг? Я не испугаюсь змей Марелюса и достану его тебе, если понадобится.

Уголки моих губ опускаются, потому что он говорит серьёзно.

— Я не хочу, чтобы ты застрял в их логове.

И хотя после того судьбоносного дня я ни разу не плавала в рыночной бухте, когда никто не смотрит, я опускаю пальцы в прохладные воды канала и тихо произношу имя, которым я нарекла розового змея, раненого бабушкой.

И он приплывает каждый раз.

Да. Он. Самцы крупнее самок, а Минимус — огромный, так что выбранное мной прозвище не очень-то ему подходит.

— Тогда новое платье? Я могу заказать его купцу, который продаёт самый лучший шёлк в Тарекуори.

— Мою любовь нельзя купить, Антони. Её можно только завоевать.

— И как я могу завоевать твою любовь, Фэллон?

Военная гондола причаливает к пристани. Я невольно начинаю искать глазами Данте, но его нет среди шестерых мужчин, которые выходят из лодки. Вереницы волшебных огней, освещающих пристань, отражаются от золотых пуговиц на их униформах и от сережек, обрамляющих их заострённые уши. Я встречаюсь взглядом со знакомым лицом — Като.

Седовласый фейри часто заходит к нам домой. Думаю, что он приходит из-за бабушки, которую он провожает глазами каждый раз, но она уверяет, что он заглядывает только для того, чтобы шпионить за её внучкой. Юстус Росси, может быть, и не хочет больше иметь с нами дел, но он, тем не менее, следит за нами.

Антони издаёт низкий звук.

— Военные? Я должен был сразу догадаться.

Я перевожу своё внимание на рыбака.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего.

Он начинает пятиться, и его губы крепко сжимаются на его загорелом лице.

— Прекрасного вечера, Фэллон.

И затем он убегает к своим друзьям.

Я хмурюсь, наблюдая за его удаляющейся фигурой. Что он имел в виду под «военными»? Неужели он думает, что я хочу выйти замуж за солдата? Потому что это не так. Я вообще не желаю выходить замуж.

Но, подумав об этом, я чувствую ложь, потому что есть один военный, которому я без раздумий ответила бы «да»: Данте.

Я смотрю на разбитые палатки, которые, насколько я слышала, прочнее и роскошнее радужных домов Тарелексо. И хотя ко мне довольно часто подкатывают в «Кубышке», солдатам запрещено приводить гражданских в свои бараки. Сибилла уверена, что это связано с военными секретами, которые они хотят от нас скрыть, но теории заговора нравятся Сибилле не меньше, чем дразнить Фибуса по поводу его мягкосердечия.

Продолжив свой путь в сторону таверны, я слышу крики и ор, которые пригвождают мои шлёпающие туфли к покрытым солью камням. Змей бирюзового цвета выпрыгивает из канала и переворачивает ведро с рыбой. Моё сердце замирает от вида магии, окрашивающей ладони мужчин, в которых также появляются мечи. Неистовая толпа готова растерзать и сжечь чешуйчатого налётчика.

Я хрипло выкрикиваю «нет!», но звук моего голоса теряется в вечернем шуме. Я бросаюсь на край пирса, но останавливаюсь, сделав два быстрых шага. Предупреждение бабушки о том, что мне надо держать в секрете свою любовь к животным, давит на мои лёгкие так же сильно, как и косточки моего корсета.

Я прижимаю руку к ключицам, пытаясь успокоить учащенное сердцебиение, пока оно не привлекло чьё-нибудь внимание. Мой затылок начинает покалывать, что говорит о том, что я собрала небольшую толпу зрителей. Я надеюсь, что она совсем маленькая.

Я разворачиваюсь, и