Так, одетая по моде, Ирина и пришла на последний тур в МХАТ. Для чтения она, по совету мамы, выбрала серьезный монолог, который создавал контраст с ее яркой внешностью. Может быть, именно кукольный вид Ирины в сочетании с серьезностью выбранного для прочтения текста и произвел большое впечатление на приемную комиссию, а возможно это было просто везение, но девушка с легкостью поступила в театр, ставший ей впоследствии вторым домом. Но та легкость, с которой девушка вошла в распахнувшиеся двери театра, была лишь началом, самое трудное было впереди.

Ее сокурсники, те, что жили в общежитии, особенно прониклись духом театра и студенческой жизни. В промежутках между занятиями они умудрялись устраивать веселые посиделки с вином и музыкой. На одну из таких посиделок позвали и Ирину.

– Ребят, только сразу предупреждаю, что я не пью, – сказала Мирошниченко, когда стали разливать крепкие напитки.

– Да ладно тебе, пригуби вина немного. Разве не интересно попробовать? – сидевший с ней рядом сокурсник так и лип к девушке, стараясь обнять. Ирина отдергивала его руку, встряхивая плечом.

– Ну что, слабо?

– Вот и нет! – зачем только этот долговязый лопоухий парень произнес те слова, против которых она никогда не могла устоять. – Давайте сюда свое вино!

Девушка залпом выпила полстакана красного вина и тут же ощутила, как горячая волна ударила ей в голову. Пространство вокруг закружилось. Ко всему прочему, парень, сидевший рядом, окончательно распустил руки. Лез целоваться и хватал Ирину своими костлявыми, потными пальцами. Ирина вырывалась. Кто-то из сидевших за столом хихикнул, но ни один человек не заступился. Наконец Мирошниченко удалось встать, но парень так и не уступал дорогу. Тогда она со всего маху ударила молодого человека коленом в пах, тот загнулся, а компания сокурсников засмеялась. Вдогонку ей только летели слова: «Молодец, Иришка, умеешь за себя постоять!». Да, это она умела. И та история окончательно лишила ее желания употреблять алкоголь. Она, конечно, не отказывалась поддержать компанию, но всегда старалась держаться в стороне, от чего многие считали ее зазнавшейся и высокомерной. А Ирине было все равно, для нее на первом месте была учеба, а не нелепые посиделки.

Занятия начинались с 9 утра и продолжались до 23 часов. В число дисциплин, которые изучались студентами, входили профессиональное мастерство, танец, сцена речи, фехтование и многие другие. Также нужно было посещать лекционные занятия, например историю искусства, партии и самого театра. Жизнь, в которую окунулась Ирина, была нелегкой, но трудности закаляли ее еще больше. Чем сложнее была задача, тем интересней было решение.

В погоне за трудностями Ирина выбрала на втором курсе для показа на экзамене пьесу Уильяма Гибсона «Двое на качелях». Раз решила, что будет играть роль главной героини, значит должна добиться результатов, найти нужный образ. Этими поисками она занималась во время часового обеденного перерыва. Ирина так увлеклась чтением, что не заметила, как к ней за стол подсел парень, учившийся на втором курсе. Высокий брюнет вызывал у девушки неприязнь, потому что принадлежал к разновидности тех парней, которые, пользуясь своей красотой, считают, что им многое позволено. Хотя этот, по видимому, думал, что ему не просто можно многое, а все.

– Что читаешь? – взгляд молодого человека при этом вопросе выражал крайнюю степень самодовольства, словно она обязана была ему непременно доложить обо всех своих делах. Ирина не ответила, углубившись в книгу, тогда парень просто повернул обложку книги к себе и прочел название.

– О, какой выбор, – хамоватая улыбка знатока мелькнула на его лице. – И какая же роль твоя?

Ирина раздраженно ответила:

– Проститутки, ты разве не знаешь, что в этой пьесе главная героиня – проститутка?

– Ого! А ты не так проста, как кажешься. Еще интересней, чем я думал. И что, опыт уже имеется? – голубые глаза старшекурсника поблескивали нескрываемым ехидством.

– Непременно, – сквозь зубы процедила Ирина. Парень хотел что-то ей ответить, но прозвенел звонок и Мирошниченко облегченно вздохнув, встала из-за стола. Если бы они остались там сидеть вдвоем еще хотя бы на несколько минут, Ирина не могла ручаться, что не дала бы ему пощечину. Скромных или наглых воздыхателей у будущей актрисы хватало, поэтому ей не хотелось задумываться над каждой такой историей, которая, она знала, со временем забудется. Только за несколько лет до окончания школы-студии этот голубоглазый парень признается Ирине, что был в нее влюблен. А ее это даже не удивит, не потому что была слишком самоуверенна, скорее даже наоборот, не уверена в себе, а потому, что те, кто ее любили, почему-то причиняли боль. Впрочем, в юности она не стремилась мыслить так глубоко, если к этому не приводили обстоятельства.

Обстоятельства – это, пожалуй, то единственное, что складывается непостижимым образом порой так, как нельзя и предположить. Также было и с Ириной. Будь она принята в шестилетнем возрасте в балетную школу, то не узнала бы никогда этой потрясающей театральной атмосферы. Заходя в гримерную, Ирина постоянно будет чувствовать свою причастность к истории, к таким именам, как, например, Книпер-Чехова, которая сидела за тем же столом, что и Мирошниченко, смотрелась в то же самое зеркало, отдыхала на кушетке, которой теперь пользовалась Ирина. Приходя в этот свой любимый уголок, актриса будет снова убеждаться, что в мире нет ничего случайного, все происходит не просто так. Ей суждено было стать знаменитой, при этом, не прилагая особых усилий. До известности Ирине оставалось всего несколько лет. Пока же студентка первого курса зазубривала роли и училась пластике движений, даже не подозревая о том, что на третьем курсе чуть не будет отчислена из школы-студии.

Осень, должно быть, сидя на голубой подушке неба, тренировалась в художественном мастерстве. Она очень старалась, тонкой кистью выводя контуры листвы, но ее отвлек ветер. Он налетел так стремительно, что из небесной подушки полетели перья-облака, а осень, рисовавшая картину, разлила акварельные краски. Выплеснувшись, они разбрызгались по земле, заполнив ее яркими цветами – здесь был и ярко-желтый, и оранжевый, и бордовый, вся палитра.

Упиваясь этой красотой, по тротуару шли две молодые девушки, оживленно что-то обсуждая. Они, наконец, нашли свободную от занятий в театре минутку, чтобы сходить на премьеру фильма Антониони «Приключение». Одна из них – Ирина – восхищенно говорила:

– Моника Витти в роли Клаудии просто великолепна! И какой сложный выбор перед ней стоял, когда она узнала об измене своего любимого. Я бы никогда не простила измену.

– Не зарекайся, – отозвалась темноволосая высокая подруга, в зеленых глазах которой отражался солнечный луч, придавая им необъяснимую глубину.

– Я просто знаю. И еще я знаю, что стану такой же знаменитой, как эта женщина, муза Микеланджело Антониони. Хочу быть на нее похожей, – Ирина слушала несколько минут, как шуршит под ногами листва, а потом неожиданно произнесла: – Я слышала, что идет набор актеров для фильма Георгия Данелия «Я шагаю по Москве», хочу попробовать пройти.