Массивный за счет доспехов, страж пробил двери королевских покоев и рухнул посреди комнаты. Сзет оставил его, метнувшись в дверь справа, следуя тем же путем, каким сбежал король. В этом коридоре тоже лежал красный ковер, а буресветные лампы дали Сзету возможность подпитать бурю внутри себя.

Убийца ускорился, ощущая прилив сил. Если получится наверстать упущенное, можно разобраться с королем, а потом вернуться и завершить сражение с владельцем осколочных лат. Это будет непросто. Полное Сплетение на дверной раме не задержит рыцаря, а доспех позволит ему бежать с нечеловеческой быстротой. Сзет ­оглянулся.

Страж его не преследовал. Поверженный воин сидел, явно ошарашенный. Сзет лишь мельком увидел его, окруженного кусками разбитой двери. Возможно, удар был сильней, чем предполагалось.

Или нет...

Неправедник замер. Он вспомнил, как тот, кого спасали солдаты, прятал лицо. Рыцарь в осколочных доспехах все еще не бросился в погоню. Он сражался как настоящий знаток. Говорили, что лишь немногие могли сравниться с Гавиларом Холином в искусстве боя на мечах. Что, если это...

Сзет повернулся и ринулся назад, доверившись чутью. Воин увидел его и проворно вскочил. Надо действовать быстрее. Что может сделать король, спасая свою жизнь? Сбежать, полагаясь на нескольких стражников? Или облачиться в почти непробиваемые осколочные латы и остаться, притворяясь охранником?

«Умно», — подумал Сзет, а рыцарь снова принял боевую стойку. Убийца атаковал с усиленным рвением, нанося удары один за другим, точно вихрь. Воин — король Гавилар — отвечал не менее яростно. Сзет увернулся от одного выпада и почувствовал ветер от клинка, который пронесся всего в нескольких дюймах перед ним. Он рассчитал следующую комбинацию и ринулся под ответный замах короля.

Тот, ожидая очередного удара в бок, согнул руку, прикрывая дыру в доспехе. Это позволило Сзету обойти его и попасть в королевские покои.

Король развернулся, чтобы броситься следом, но Сзет побежал через роскошно обставленную комнату, касаясь каждого предмета обстановки, что попадался ему под руку. Он наполнял все буресветом и плетением привязывал к точке за спиной короля. Мебель закувыркалась, точно комнату опрокинули набок, — кушетки, кресла и столы рухнули на застигнутого врасплох монарха. Гавилар совершил ошибку, принявшись рубить их осколочным клинком. Оружие легко рассекло большой диван, но его части все равно обрушились на короля, едва не сбив, и, когда следующей в Гавилара врезалась скамеечка для ног, он упал.

Гавилар выбрался из-под кувыркающейся мебели и бросился в атаку. Из каждой трещины в его доспехе тек буресвет. Сзет подобрался и в тот момент, когда король был уже рядом, прыгнул, плетением притянув себя к точке сзади и справа. Он ускользнул из-под удара и вновь упал вперед. Убийца окутался сиянием буресвета и, ощущая ледяную корку на одежде, понесся на короля со скоростью, вдвое превышающей обычное падение.

Поза монарха выдала замешательство, когда Сзет кувыркнулся в воздухе и ринулся к нему, замахиваясь. Он обрушил клинок на шлем короля, потом сразу же использовал плетение, чтобы потолок обратился полом, и упал, тяжело ударившись о каменный свод. Слишком много плетений в разных направлениях, и тело растерялось — грациозное приземление оказалось невозможным. Сзет поднялся не без труда.

Король попытался занять удобную позицию для удара, который мог бы достать убийцу. Из его треснувшего шлема сочился буресвет, к тому же приходилось прикрывать бок с разбитой пластиной. Он замахнулся. Сзет тотчас же плетением перенес точку притяжения на пол, решив, что выпад короля не позволит ему вовремя опустить меч.

Сзет недооценил противника. Монарх положился на крепкий шлем и подставился под клинок. Когда убийца вторым ударом разбил шлем, свободная рука Гавилара, облаченная в латную перчатку, врезалась ему в челюсть.

Перед глазами ослепительно вспыхнуло, лицо обожгло жуткой болью. Все вокруг расплылось и померкло.

Боль. Какая сильная боль!

Он завопил, стремительно теряя буресвет, и впечатался спиной во что-то твердое. Балконные двери. Плечи снова обожгло болью, как будто в них вонзили сотню кинжалов. Сзет рухнул на пол, откатился и замер, дрожа всем телом. Обычного человека такой удар убил бы.

«Не время для боли. Не время для боли. Не время для боли!»

Он моргнул, тряхнул головой — мир вокруг был размытым и темным. Ослеп? Нет. Это снаружи темно. Отброшенный силой удара, убийца пробил собой двери и оказался на деревянном балконе. Что-то грохотало. Тяжелые шаги. Рыцарь!

Сзет с трудом поднялся, перед глазами все плыло. Одна сторона лица кровоточила, из раны поднимался буресвет, ослепляя левый глаз. Свет. Он исцелится, если успеет. Его челюсть отвисла. Сломана? Клинок выпал из рук.

Впереди возникла массивная тень; из осколочного доспеха вытекло столько буресвета, что королю трудно было двигаться. Но он приближался.

Сзет закричал, упал на колени и, заполнив деревянный балкон буресветом, плетением связал его с землей. Повеяло ледяным холодом. Буря взревела, перетекая через руки Сзета в дерево. Он протягивал потоки силы между балконом и землей еще и еще раз. В четвертый же раз — когда Гавилар ступил через порог. Балкон прогнул­ся под весом человека в осколочных доспехах, дерево угрожающе затрещало.

Король замер.

Сзет в пятый раз скрутил плетение между балконом и землей. Опорные балки треснули, вся конструкция начала разрушаться. Неправедник вскрикнул, невзирая на сломанную челюсть, и исполь­зовал последние капли буресвета, чтобы плетением привязать себя к стене здания. Падая, он промчался мимо изумленного Гавилара, потом ударился о стену и покатился по ней кувырком.

Балкон рухнул, и король, теряя под собой опору, успел бросить на Сзета потрясенный взгляд. Падение было недолгим. В свете луны убийца мрачно наблюдал — одним глазом, сквозь туман, не желавший рассеиваться, — как его жертва грохнулась на каменные плиты. Стена дворца дрогнула, а треск сломанного дерева эхом отразился от ближайших построек.

Сзет, все еще пребывавший на стене, со стоном выпрямился. Он ослаб — слишком быстро израсходовал весь буресвет, измотал собственное тело. Спустившись, убийца подошел к обломкам. Он с тру­дом держался на ногах.

Король был еще жив. Осколочный металл должен был защитить человека от такого падения, но там, где Сзет чуть раньше разбил одну из пластин, торчал длинный окровавленный кусок дерева, прон­зивший монарха насквозь. Убийца опустился на колени, изучая перекошенное болью лицо. Волевые черты, тяжелый подбородок, черная с белым борода, пронзительные бледно-зеленые глаза. Гавилар Холин.

— Я... ждал... тебя, — выдавил король сквозь судорожные вдохи.

Сзет пошарил под нагрудной пластиной доспеха, нащупывая ремни. Расстегнул их и снял нагрудник, на внутренней части которого обнаружились драгоценные камни. Два треснули и сгорели. Три еще светились. Сзет отрешенно вдохнул их свет, втянул его в себя.