духа последней Конституции, в историю он войдет, несомненно, как один из спасителей России, наряду с Иваном IV, Петром I и Сталиным.

Приглашенные на парад гости уже расселись согласно согласованным и утвержденным местам. Многие из руководителей стран СНГ в довольно оскорбительной манере отвергли заранее озвученное приглашение на парад, ссылаясь на откровенно нелепые причины своего отказа. И это не говоря уж о европейских странах, которые не удосужились прислать своих делегатов хотя бы в ранге министров обороны, как это сделали Индия и Китай. У Афанасьева невольно сжались кулаки от обиды и унижения. Из глав государств, прибыли только президенты Белоруссии, Казахстана, Узбекистана, Молдовы и Сербии. Правда и тут не обошлось без дипломатического казуса. Белорусский «батька», разобиженный до глубины души на то, что Бутин не поздоровался за руку, как с равными, с его сыновьями, с которыми он прибыл на мероприятие, в нарушение протокола, нарочно уселся от президента принимающей стороны, как можно дальше, буквально излучая во все стороны свое явное неудовольствие. Это малоприятное событие не укрылось от пытливых взоров офицеров Национального Центра управления обороной, поэтому в зале принятия решений еле слышной волной прокатились перешептывания и обмен многозначительными взглядами.

II

От воспоминаний так некстати нахлынувших на Валерия Васильевича отвлекли события, происходящие на большом экране. А там как раз показывали выезд из ворот Спасской башни Кремля нынешнего Министра обороны. По уже негласно сложившейся традиции, парадный кабриолет сделал небольшую остановку прямо в воротах, дабы министр мог осенить себя крестным знаменьем, не вывалившись из машины. Афанасьев презрительно скривил губы: «Олух царя небесного! Кто же крестится, не снимая перчаток?! Хорошо, что хоть фуражку догадался снять, штафирка![28]». Показная православная религиозность министра особенно покоробила генерала. Ни для кого из высшего командования не было секретом, что Министр обороны — католик, рыцарь Мальтийского ордена и член масонской ложи «Восточная Европа»[29]. Объехав, как положено, стройные «коробочки» сводных батальонов, министр присоединился к сидящим на трибуне. Как всегда, после этого взял слово Президент Российской Федерации — Виктор Вениаминович Бутин. В своей торжественной речи он, тоже как обычно, во вполне дежурных словах отметил неоценимую роль Красной Армии в деле победы над фашизмом, предостерег в мягкой форме, желающих заняться переписыванием истории и поблагодарил зарубежных гостей, прибывших на торжественное мероприятие. Все эти дежурные и ни к чему не обязывающие словеса, из года в год повторяемые с одной и той же интонацией нисколько не задевали ни сердце, ни тем более разум начальника ГШ. Его больше интересовала обстановка, царившая на гостевой трибуне. Неискушенному в придворных интригах постороннему зрителю не могло прийти на ум какое важное значение имеет размещение на гостевой трибуне приглашенных лиц. И как это может соотноситься с реальным их положением в государственной иерархии по тому, как они расположены относительно «тела» очередного вождя. И если фрондирующий белорус занял место с края, там, где сидели ничего не значащие ни у себя в государстве, ни тем более здесь президент Молдовы и Кыргызстана, то более солидные игроки, такие как президент Казахстана и Сербии постарались занять места слева и справа от главного действующего лица. Место за его спиной, традиционно занимают спикер Госдумы — Володихин, напомаженный и лоснящийся, как диктор советского телевидения и спикер Совета Федерации — Матвейчева, толстая и вульгарная бабища с испитым лицом профессиональной алкоголички, которое трудно скрыть даже под толстым слоем безвкусного макияжа. Хотя нет… Эта «сладкая парочка», мелькавшая до сих пор в телеобъективах за спиной президента, куда-то делась, что выглядело довольно странным, учитывая кульминацию наступающего момента. После пафосной речи президента отгремели залпы салюта, завершившиеся исполнением гимна. Отгремели залпы, отзвучали фанфары и президент с явным удовольствием плюхнулся на свое место — в окружении тщательно подобранных и проверенных спецслужбой ветеранов. В данном случае, термин «тщательно подобранные», нужно воспринимать никак иначе, чем буквально. Маниакальная боязнь президента остаться хотя бы на миг тет-а-тет со своим народом, порой приобретала поистине анекдотичные формы. Так, пищей для зубоскалов стала уже всем примелькавшаяся кучка «ряженых», которая изображала из себя, то заводскую бригаду, обступившую президента со всех сторон, то группку студентов-переростков, то благодарных за реформы жителей села. Завсегдатаи интернетных просторов постоянно «прикалывались» на темы продавщицы мороженого, ухитряющейся подрабатывать еще и провизором аптеки, которую не так давно посетил якобы случайно президент. Наконец, все прелюдии закончились, и наступил долгожданный момент начала парада. Приунывшие было, на солнцепеке старички-ветераны дождались заветных слов, произнесенных главкомом Сухопутных войск, генералом армии Игорем Селюниным: «Парад, смирно! К торжественному маршу, побатальонно, на одного линейного дистанции, первый батальон прямо, остальные направо, на плечо, равнение направо, шагом марш!" И тут… Афанасьев, раскрыв от изумления рот, весь как бы подался вперед, да так и замер в нелепой позе молчаливого ужаса.

Будто легкая рябь пробежала по телекамерам, осуществлявшим телевизионную трансляцию на экраны зрителей. А затем, как в замедленной съемке горбом вспучилась гостевая трибуна, застыв на краткий миг… И грохнуло. Оглушительно. Резко. Срывая барабанные перепонки и выбивая землю из-под ног. Еще пару секунд назад ничего не предвещало подобного развития событий и вот уже на том месте, где располагалась центральная гостевая трибуна, разбрасывая камни брусчатки, обломки деревянных скамей и красные кирпичи, очевидно от взлетевшей на воздух подземной кладки, вырывалось чуть не до небес бушующее пламя. Разверзшийся под ногами огненный ад в одно мгновенье пожрал всех, кто находился рядом с президентом, включая, без сомнений, и его самого. В образовавшийся от взрыва кратер длиной порядка тридцати и глубиной не менее пяти метров, повредивший мавзолей и обрушивший часть крепостной стены сыпались и сыпались бесконечным потоком части разорванных в клочья тел вперемежку камнями и комьями земли. Надо ли думать, что кто-то мог бы выжить в этом кошмаре? Москва уже давно отвыкла от террористических взрывов, наблюдая за ними лишь с экранов телевизоров, наивно считая, что все это уже в прошлом. И вот опять. Оставшиеся несорванными со штативов и прикрепленные к квадрокоптерам видеокамеры с машинным равнодушием снимали и передавали в прямой эфир кадры разыгравшейся трагедии. А на Красной площади, тем временем, творились неподобь и сумятица, всегда и всюду сопровождавшие подобные трагедии. Первые мгновенья толпа приглашенных по спецпропускам на площадь зрителей и участников парада подобно Афанасьеву замерли в немом изумлении, боясь поверить в случившееся. А затем началось… Гражданская часть населения с криками ужаса и боли (первые камни от взорванной брусчатки уже стали падать на людей, убивая и калеча всех без разбора) ринулась, сметая все на своем