– Вот бы найти их джем, – неуверенно сказала мама.

– Я попытаюсь, – предложил Хомса. – Ведь где-то должна быть у них кладовка.

Он отправился в темноту.

В зале оказалась одна-единственная дверь. Хомса вошел в нее и в изумлении обнаружил, что она – бумажная и что на другой стороне двери изображен камин.

Потом Хомса стал взбираться вверх по лестнице, ведущей прямо в воздушное пространство.

«Видно, кто-то подшучивает надо мной, – подумал Хомса, – хотя, по-моему, тут ничего остроумного нет. Дверь должна куда-то вести, а лестница подниматься наверх. Что будет на свете, если Миса вдруг станет вести себя, как Дочь Мюмлы, а Хомса – как Хемуль?»

Повсюду в доме валялся разный хлам. Странные поделки из бумаги, ткани и дерева, то есть, вероятно, вещи, надоевшие их прежним хозяевам, которые они так и не удосужились вынести на чердак или придать им законченный вид.

– Ты чего тут шаришь? – раздался вдруг чей-то голос, и из шкафа, у которого не было ни полок, ни задней стенки, выпрыгнула Дочь Мюмлы.

– Ищу джем, – ответил Хомса.

– Чего тут только нет! – сказала Дочь Мюмлы. – Может, и джем есть. Вот уж чудная жила здесь семейка!

– А мы кого-то видели! – важно добавила малышка Мю. – Кого-то, кто прячется от нас.

– Где? – спросил Хомса.

Дочь Мюмлы показала в темный угол, заваленный хламом до самого потолка. Там, прижавшись к стене, стояла пальма и печально шуршала бумажными листьями.

– Негодяй! – прошептала малышка Мю. – Он притаился и ждет, а потом возьмет и убьет нас!

– Успокойся! – твердым голосом сказал Хомса.

Он подошел к раскрытой настежь дверце и осторожно потянул носом воздух.

Затем он заглянул в узкий коридор, который таинственно извивался и исчезал в темноте.

– Тут уж наверняка где-то должна быть кладовка! – воскликнул Хомса.

Они вошли в коридор и увидели множество маленьких дверей.

Дочь Мюмлы вытянула шею и с трудом стала читать по слогам надпись на двери.

– Рек-ви-зит, – читала она. – Рек-визит. Подходящее имечко для негодяя!

Хомса собрался с духом и постучал. Они ждали, но Реквизита, как видно, не было дома.

Тогда Дочь Мюмлы толкнула дверь, и она открылась.

Никогда им еще не доводилось видеть такую уйму вещей сразу. Там, от пола до потолка, громоздились полки, и на них стояло в пестром беспорядке все, что только вообще может стоять на полке. Огромные вазы с фруктами теснились рядом с игрушками, настольными лампами и фарфоровыми безделушками, железные кольчуги валялись среди цветов и инструментов, а чучела птиц теснились среди книг, телефонов и вееров. Там были еще ведра, глобусы, ружья, коробки из-под шляп, часы, почтовые весы и тому подобное.

Малышка Мю с плеча сестры вспрыгнула на полку. Уставившись в зеркало, она закричала:

– Глядите! Глядите! Я стала еще меньше. Я совсем исчезла!

– Но это же не настоящее зеркало, – объяснила ей Дочь Мюмлы. – И никуда ты не исчезла.

Хомса искал джем.

– Может, это повидло? Оно не хуже джема, – сказал он и поковырял пальцем в банке.

– Это крашеный гипс, – пояснила Дочь Мюмлы.

Она взяла яблоко и лизнула его.

– Деревянное, – сказала она.

Малышка Мю рассмеялась.

А Хомса огорчился. Все вокруг было ненастоящее, обманное. Привлеченный яркими красками, он протягивал лапку, но ощущал лишь бумагу, дерево или гипс.

Золотые короны были просто невесомы, цветы – бумажными, у скрипок не было струн, у ящиков – дна, а книги нельзя было даже раскрыть.

Обманутый в своих ожиданиях, честный Хомса задумался – что бы это могло значить, но не находил ответа. «Был бы я хоть капельку-капельку поумнее, – думал он. – Или старше на несколько недель».

– А мне все это нравится, – сказала Дочь Мюмлы. – Как будто и ничего съедобного, а на самом деле что-то здесь кроется.

– Разве? – спросила малышка Мю.

– Ты уж помолчи, – весело засмеялась ее сестра, – не задавай дурацких вопросов.

В этот миг кто-то фыркнул. Громко и презрительно.

Все испуганно посмотрели друг на друга.

– Ну, я пошел, – пробормотал Хомса. – От всех этих вещей мне не по себе.

Тут из зала донесся страшный грохот, и легкое облачко пыли поднялось с полок. Хомса схватился за меч и бросился в коридор. До них донесся крик Мисы.

В зале стояла кромешная тьма. Что-то большое и мягкое хлестнуло Хомсу по лицу. Он заморгал и вонзил свой деревянный меч прямо в невидимого врага. Раздался шелест, словно враг был матерчатый, и когда Хомса решился открыть глаза, то увидел, что меч пробил дыру, сквозь которую лился дневной свет.

– Что ты сделал? – поразилась Дочь Мюмлы.

– Убил Реквизита, – ответил с дрожью в голосе Хомса.

Дочь Мюмлы весело засмеялась и через дыру полезла в зал.

– Что вы тут натворили? – поинтересовалась она.

– Мама потянула за шнурок! – закричал Муми-тролль.

– И с потолка сразу обрушилось что-то огромное и страшное-престрашное, – добавила Миса.

– И вдруг в самом центре зала возник какой-то ландшафт, – пояснила фрёкен Снорк. – Сначала мы думали, что он настоящий. Но только до тех пор, пока ты не пробил мечом зеленую лужайку.

Дочь Мюмлы обернулась. Она увидела ярко-зеленые березки, отражавшиеся в ярко-синем озере.

Из травы выглядывала успокоенная мордочка Хомсы.

– Ну и ну, – говорила Муми-мама. – Я-то думала, что это шнур от занавески, а эта махина вдруг как рухнет! Подумать только, ведь она могла кого-нибудь прихлопнуть. Ты нашел джем?

– Нет, – ответил Хомса.

– Давайте все же попьем чаю, – предложила мама. – А тем временем будем любоваться этой картиной. Она удивительно красивая. Только бы вела себя поспокойнее.

И Муми-мама принялась разливать чай по чашкам.

Тут кто-то рассмеялся.

Они услышали презрительный старческий смех, который доносился из темного угла, где стояла бумажная пальма.

– Почему вы смеетесь? – спросил Муми-папа после долгого молчания.

Молчание стало еще более тягостным.