Фелисити окидывает взглядом мокрый грязный подол юбки Энн.

— Поосторожнее с ковром.

Энн встряхивает юбку, роняя на пол капли подсохшей глины, и Фелисити вздыхает.

— Ох, Энн, в самом деле…

— Извини, — бормочет Энн.

Она подбирает юбку и садится прямо на пол, стараясь ничего больше не перепачкать. И, не спрашивая, протягивает руку к открытой коробке с шоколадными конфетами и берет три штуки, к раздражению Фелисити.

— Совершенно незачем забирать все сразу, — ворчит она.

Энн кладет две конфеты обратно. На них остается влажный след ее руки. Фелисити снова вздыхает.

— Ты уже до них дотронулась, так что заодно можешь и съесть их.

Энн с виноватым видом запихивает в рот все три конфеты. Вряд ли так она сможет насладиться их вкусом.

— Что это у тебя там?

— Это? — Фелисити вертит в руке белую карточку с красивой черной надписью. — Я получила приглашение на чай к леди Таттерхол. Она устраивает прием на тему Египта.

— Ох… — огорченно вздыхает Энн; ее рука снова повисает над коробкой с шоколадом. — Полагаю, тебе тоже пришло приглашение, Джемма.

— Да, — смущенно киваю я.

Мне ненавистно, что Энн не включена в наш круг, но все равно хочется, чтобы она не заставляла меня чувствовать себя так ужасно.

— И еще, конечно, будет бал в Ярдсли-холле, — продолжает Фелисити. — Это должно быть грандиозно. Ты слышала о младшей мисс Итон?

Я качаю головой.

— Она надела бриллианты днем! — Фелисити едва не визжит от восторга. — Об этом весь Лондон говорит! Конечно, больше она никогда не повторит такую ошибку. Ох, ты должна обязательно взглянуть на те перчатки, которые матушка прислала мне для бала у Коллинсвортов. Они просто изумительны!

Энн рассеянно выдергивает нитку из подола юбки. Ее не пригласят на бал к Коллинсвортам или на какой-то другой, разве что когда-нибудь ей придется сопровождать туда Лотти или Кэрри. У нее не будет первого выезда в свет, она не будет танцевать с интересными кавалерами. Ей не носить страусиные перья в волосах и не кланяться ее величеству. Здесь, в школе Спенс, она учится из милости, как стипендиатка, за нее платит богатая кузина, чтобы иметь хорошую гувернантку для своих девочек.

Я осторожно кашляю. Фелисити ловит мой взгляд.

— Энн, — начинает она, пожалуй, чересчур бодрым тоном. — Как ты провела время в Кенте? Говорят, там просто чудесно весной, это правда?

— Малышка Кэрри называла меня пудингом.

Фелисити изо всех сил сдерживает смех.

— Гм… Ну, она ведь всего лишь ребенок. Ты быстро возьмешь ее в руки.

— Они приготовили для меня маленькую комнатку, на самом верху. А окно выходит на конюшни.

— Окно… Н-да… ну, очень мило иметь хоть вид из окна, — говорит Фелисити, не уловив сути сказанного. — О, а что это у тебя такое?

Энн показывает нам программку постановки «Макбета» в театре Друри-Лейн, где в главной роли занята знаменитая американская актриса Лили Тримбл. Энн с тоской глядит на изображение мисс Тримбл в роли леди Макбет.

— Ты туда ходила? — спрашиваю я.

Энн качает головой:

— Нет, кузина ходила с мужем.

Без Энн. Но ведь каждый, кто знаком с Энн, знает, как страстно она любит театр.

— Но они отдали тебе программку, — замечает Фелисити. — Очень мило.

«Да, так же мило, как мил поступок кошки, позволяющей мышке отбежать на несколько шагов». Фелисити иной раз бывает отвратительной.

— А ты хорошо отпраздновала день рождения? — спрашивает Энн.

— Да, было очень весело, — мурлычет Фелисити. — Восемнадцать! Замечательный возраст. Теперь я вступлю в права наследства. Ну, не впрямую, надо сказать. Моя бабушка выдвинула в качестве условия мой светский дебют. Так что в тот самый момент, когда я сделаю реверанс перед королевой и вернусь на свое место, я стану богатой женщиной и смогу делать все, что захочется.

— Как только пройдет твой светский дебют, — повторяет Энн, проглатывая очередную конфету.

Фелисити тоже берет шоколадку.

— Леди Маркхэм заявила о намерении покровительствовать мне. Так что все выглядит просто великолепно. Фелисити Уортингтон, наследница.

Тут отличное настроение Фелисити тает.

— Мне только хотелось бы, чтобы и Пиппа была с нами…

Мы с Энн переглядываемся при упоминании имени Пиппы. Когда-то она была нашей подругой. А теперь она затерялась где-то в сферах, скорее всего, пропала в Зимних землях. Кто знает, во что она превратилась? Но Фелисити продолжает цепляться за надежду, что Пиппу можно отыскать и спасти.

Шали, прикрывающие вход в шатер, раздвигаются. Вваливаются Сесили, Элизабет и Марта. Становится тесно. Элизабет садится почти вплотную к Фелисити, а Марта и Сесили устраиваются рядом со мной. Энн оттесняют в самую глубину шатра.

— Я только что получила приглашение на бал, который устраивает герцогиня Крусбери, — сообщает Сесили.

Она разваливается на полу, как распущенная персидская кошка.

— И я тоже, — добавляет Элизабет.

Фелисити старательно изображает скуку.

— Моей матери такое приглашение пришло уже сто лет назад.

Я не получала ничего подобного и очень надеюсь, что никто не станет меня об этом спрашивать.

Марта, скривившись, обмахивается веером.

— Ох, дорогая… тут тесно, ты не находишь? Боюсь, нам всем здесь не выдержать долго.

Она бросает взгляд на Энн. Сесили и ее свита и прежде-то обращались с Энн как с прислугой, не более, но после того, как мы на прошлое Рождество предприняли не слишком удачную попытку ввести Энн в общество в роли дочери русского герцога, Энн стала для них настоящей парией. Сплетня быстро распространилась в письмах и разговорах, и теперь в школе Спенс не было ни единой ученицы, которая не знала бы эту историю.

— Нам будет очень тебя не хватать, Сесили, — говорю я, лучезарно улыбаясь.

Мне ужасно хочется врезать ей кулаком в зубы.

Сесили отчетливо дает понять, что уйти следует совсем не ей. Она раскидывает юбку, занимая еще больше места на ковре. Марта что-то шепчет на ухо Элизабет, и обе начинают хихикать. Я могла бы спросить, над чем они смеются, но они все равно мне не скажут, так что в этом нет смысла.

— Чем это пахнет? — спрашивает Марта, морща нос.

Сесили принюхивается.

— Икрой, может быть? Ну, в любом случае, чем-то русским! Эй, да это может быть запах самого царя!

Их дуэт исполнен безупречно. Щеки у Энн вспыхивают, губы дрожат. Она вскакивает так стремительно, что едва не падает на нас, устремляясь к выходу из шатра.