– А свита? – Аглая Кредон нипочем не явится к графине Савиньяк без эскорта.

– Госпожа оставила свиту в приемной.

– Спасибо. – «Супруга графа Креденьи»… В Фарне подбирать слова умеют не только хозяева. – Какие на ней цвета?

– Госпожа сочла уместным надеть розовое двух близких оттенков.

Луиза Арамона, описывая маменьку, не преувеличивала, хотя глупость и ум порой приходят к одному решению, и поди разбери, кто его принял. Цвета Креденьи напоминали бы о происхождении новоявленной графини, а девический розовый – всего лишь о том, что годы ей не указ.

– Распорядитесь о шадди, и пусть Гастон подберет что-нибудь… подходящее для супруги графа Креденьи.

– Да, сударыня.

Окажись поблизости кто-то азартный, впору было бы заключить пари, угодит ли повелитель буфета столь примечательной гостье. Теща выходца за неделю с небольшим раздразнила чуть ли не всех обретающихся в Старой Придде дам, Арлетта полагала это удачным.

Женщина перевернула небольшие песочные часы, убрала оказавшееся истинным бриллиантом «письмище» и набросила темно-красную шаль с оленями. Знакомство с Герардовой бабкой началось со свиты, которую вышедшая из дверцы для слуг графиня застала врасплох. Вскочивший зверинец впечатлял. Аглая прихватила с собой четверку уродливых компаньонок, обвешанную мешочками и футлярчиками щекастую камеристку и завитого юношу без шпаги, видимо, секретаря. Сама Аглая записала бы разодетого молодого человека в любовники, однако Луиза полагала мать падкой не на красотунов, а на почести. Слегка щурясь, графиня отмахнулась от затрепыхавшейся компании и самолично распахнула дверь.

С порога госпожу Креденьи можно было спутать с дочерью собственной дочери, вблизи все становилось на свои места, хотя, пожертвуй усыхающий анемон рюшами и локонами, время не казалось бы столь всесильным.

– Дра-агая, – Аглая томно протянула лапки в девичьих кружевах. – Я так рада вас видеть. Тем более здесь…

– Увы, – подмастила мать Проэмперадора, – Старая Придда несколько провинциальна.

– О… Ужа-а-асно! Вы написали моему супругу, но он так за-анят.

– Должность тессория довольно-таки хлопотна.

– Ужа-а-асно, но садитесь же, дра-агая.

Сесть в собственном доме, пусть и временном, графине Савиньяк еще не предлагали, это было восхитительно.

– Сейчас подадут десерты, – улыбнулась Арлетта. – Надеюсь, они вам понравятся.

– Если они не подойдут, я та-ак и скажу. Мы этой зимой три ра-аза меняли повара.

– Воровство или бездарность?

– Мой супруг тессорий не потерпе-ел бы воровства. Глупость, скверные мане-еры, и они так уж-жасно варили шадди.

– Вы любите шадди?

– Обож-жаю, но пью его один раз в неделю и обяза-ательно до полудня.

Розовая Аглая не врала. Можно подделать многое, но не истинную любовь к морисскому ореху. Пока графиня Креденьи смаковала напиток, она казалась почти милой старушкой, которую злые люди вырядили в кукольное платьице.

– Ваша дочь не упоминала о том, что мы сходимся в своих пристрастиях, – заметила Арлетта и услышала, что граф и супруг полагает дивный напиток опасным. Смертельно.

– Для мужчин, – понизила голос Арлетта, стараясь произнести ужа-асное и при этом волнующее слово с должным придыханием. – Мужчины часто страдают сердечными хворями.

– Мой супруг здоров, – заверила графиня Креденьи и перешла на дам, что, злоупотребляя шадди, портят себе цвет лица и волосы.

– Я знаю, – весело откликнулась Арлетта, – я груба и неженственна, но в моем возрасте это можно позволить. Собственно говоря, я могла себе это позволить и в молодости.

Аглая хихикнула и поправила кружавчики, после чего принялась, не скрываясь, изучать туалет хозяйки. Не лишенная едкости эпиграмма о впущенной во дворец обезьянке в бантиках веселила Старую Придду третий день, только обезьянка, добившаяся невозможного, полной дурой быть не может, а замашки… Свой смысл есть и в них. Если тебе нипочем не стать своей, оставайся чужой. Если тебе шипят в спину, начинай лаять. Чем громче и визгливей, тем лучше! Девочку в окошке без Рамиро и Франциска затопчут, графиня Креденьи вывернется и цапнет. Больно и почти наверняка – ядовито.

– Те-емное ста-арит, – снизошла до совета разглядевшая, наконец, хозяйку гостья. – И тяже-елое.

– Зачем… матери маршалов молодиться? – Упомянуть о вдовстве было бы уместней, но не разменивать же главное в своей жизни на придворные дрязги? – Кстати! Маршал Лэкдеми очень высокого мнения о внуке графа Креденьи.

– И ре-егент герцог Алва, – голубенькие глазки мечтательно закатились. – Ах, я ему та-ак обязана… Вы знаете, регент в Октавианскую ночь меня спас от злодеев… У нас были га-адкие соседи, особенно один. Мерзавец был булочником, регент его вздернул на собственном крыльце, это было уж-жасно, но так справедливо! Я сочла своим долгом посмотреть… на торжество добродетели. Мне стало дурно, но у меня были фельпские соли… Я вы-ыдержала.

Луиза упоминала, что мать целый день бегала смотреть на повешенного, не забывая объяснять всем встречным, что злодей наказан лично Вороном за покушение на Аглаю Кредон. Арлетта убрала с уж-жасно старящего ее бархата пушинку и глубокомысленно свела брови.

– Нигде, – вздохнула графиня, – нигде нельзя чувствовать себя в безопасности… Мы не знаем, не можем знать, что на душе у тех, кого мы не замечаем. У всех этих булочников, поваров, дворецких! Однажды мы с вашей… госпожой Арамона стали свидетелями омерзительной сцены. Дворецкий маркиза Фарнэби имел отличные рекомендации, тем не менее он сошел с ума и напал на юную девицу, а незадолго до того я столкнулась с обезумевшим ментором… С тех пор я не выхожу без должной охраны. Не спорю, хороший секретарь полезен, но пара торских ветеранов жизненно необходима.

– Вы так пола-агаете? – протянула живо заинтересовавшаяся красотка, и Арлетта молитвенно сжала руки.

– Это может спасти счастье тех, кто вас любит.

– Коне-ечно… Граф Креденьи был бы безуте-ешен.

– Не только он, – окончательно не выдержала графиня Савиньяк. – Мир без вас утратит часть красок. Он станет менее розовым.

– Пра-а-авда? – чистенький мизинчик коснулся нарумяненной щечки. – Вы так инте-ересно говорите.

– Я – урожденная Рафиано.

– Граф Креденьи зна-ает вашего брата… Мой супруг не сомневается в ва-ашей добродетели и никогда не верил в эти уж-жасные слухи про графа Валмона.

– Ваш супруг мудр.

– О, – супруга Креденьи опустила глазки, – о…

– Он не верит сплетням, но лучше не давать сплетникам лишнего повода. Порой это невозможно, когда дело идет о… Надеюсь, вы меня понимаете?

– Дра-агая…

– Я не сомневаюсь в вашей прозорливости. Мой сын маршал Лэкдеми пишет, что граф Креденьи хочет сделать своим наследником своего внука Герарда.