хозяева так оборудовать. Часть того здания, что мы называли штабом была приспособлена под нужды внешников. Нас троих усадили перед непрозрачным бронированным стеклом.

Как и договорились заранее, мы хранили молчание, чтобы о наших планах никто не мог узнать до того, как мы их сообщим. Возможно, эта предосторожность была излишней. Возможно…

Наконец, в комнату к нам вошел мужичок.

— Привет! Я — Дуримар.

— Орк,- серьёзно преставился я, поочередно указав на своих спутников,- Это Медведь, а это Вождь.

— Необычные имена, — равнодушно отметил он и сообщил, — Меня прислали провести осмотр перед интервью, для определения вашего общего состояния здоровья и статуса Даров. Это бесплатно и не больно. Вы согласны на осмотр?

— Только если ты определишь и активируешь Дары у Медведя и Вождя.

— Само собой, — кивнул Дуримар, — Начну с тебя…

Он поводил руками над моей головой и продолжил.

— Ты тот кваз с Даром электрокинеза, которого регистрировал Поц. Ты работал динамой, — утвердительно сказал знахарь, — Сколько жемчуга ты успел принять до Треблинки?

— Чёрную, красную и черную — ответил я с неохотой, — три…

Меня откровенно напрягало, что разговор могут слушать и записывать. Поход к знахарю — это всегда конфиденциально, можно сказать, интимно. Потому как никто в Улье не торопится рассказать всем вокруг о собственных дарах и умениях. Чревато нехорошими последствиями. Сегодня вы вышли из одного стаба, а завтра на кластерах окажетесь в разных командах, преследующих одну и ту же цель. Далеко ли до конфликта?

— Твоё состояние квазизаражения вызвано споровым голоданием, которое ты перенёс, когда ещё организм не успел в значительной степени измениться. Дар электрокинеза уже достаточно развит, но продолжает прогрессировать и развиваться. Я вижу, что могут открыться ещё две или три грани таланта. Сейчас ты можешь несколько раз ударить молнией на расстояние, — продолжил он, — Выводить из строя локальным электромагнитным импульсом метров с двадцати-тридцати электронные схемы…

Словно не замечая того, как я напрягся, Дуримар продолжал:

— Заряжать аккумуляторы ты тоже, стало быть, можешь… Так… А вот такого я ещё не видел… Это что-то вроде ёмкости с электрическим зарядом, типа… Того же аккумулятора, но значительно мощней. Точней сказать сложно. Всем умеешь пользоваться?

Я чуть зубами не скрипнул при ответе:

— Всем…

— Тогда у меня для тебя новость, — продолжил заливаться соловьём знахарь, — В тебе уже сформировалось ядро ещё одного Дара. Сейчас оно дозревает и скоро сформируется окончательно. Сказать, что это будет за Дар, сложно, но он будет сразу мощным.

— Вопросы ко мне есть?

— Нет…

Я уже давно заметил, что Улей не очень справедливо распределяет Дары. Дарёному коню под хвост не заглядывают… Но вот почему у меня электрокинез прорезался, до сих пор для меня загадка. Медведь, бывший в прошлой жизни врачом, мог бы стать знахарем, но нет… Медведь получил слабенький Дар ментата, а Вождь получил Дар, который с натяжкой можно было счесть боевым — защитное поле. Собственно, в пояснениях этот Дар не нуждался. Пока Вождь мог держать своё поле всего несколько секунд, однако развить его можно было тренировками и поглощением гороховки. Вспомнился Акс и наш с ним поединок на железнодорожном мосту, после которого я жив-то остался только благодаря чуду.

Ментат — это тоже не так чтобы и плохо. Очень полезный и востребованный Дар. Можно очень выгодно устроиться на каком-нибудь стабе и забыть о выездах на кластеры до тех пор, пока не появятся первые симптомы трясучки. Наблюдая за кислыми физиономиями товарищей, я не стал их успокаивать, лишь посмеялся внутри себя. Наверняка они и сами всё поймут позже.

После того как мы прошли знахаря, стеклянная стена постепенно стала прозрачной. За ней обнаружился незнакомый офицер в форме морской пехоты.

— Привет, Орк, — поприветствовал он меня, — Извини, пожать руку не могу по понятным причинам.

— Здравия желаю, — откликнулся я, — С кем имею честь?

— Капитан Дорохин… Алексей Семёнович, если тебе интересно, — ухмыльнулся он в усы, — Спасибо, что облегчил нам задачу. Благодаря тебе Треблинка взята без потерь с нашей стороны.

— Пожалуйста, — кивнул я, — Но мы рассчитываем на ответную благодарность. Отпустите нас на все четыре, и будем в расчёте.

07. Вербовка

Дорохин посуровел, услышав моё заявление.

— Мне известно, что в решающий момент ты повлиял на решение восставших принять нашу сторону, — сказал он, сдвинув брови, — Также знаю и то, что зачинщиками беспорядков в Треблинке является ваша троица. Вы действовали отважно, своевременно и умело. Я не стану чинить вам препятствий и отпущу, но хотелось бы сделать вам предложение перед этим и выяснить пару неясных моментов. Идёт?

Я посмотрел на парней. Медведь кивнул, а Вождь прикрыл глаза. Получив молчаливое согласие крестников, кивнул.

— Мы здесь для этого, капитан…

— Но вы всё равно хотите уйти, так? Ты с этого начал. Почему такое отношение к нам? — крякнул наш интервьюер, — Мы никого не обидели, напротив, помогли, когда вы нуждались, оказали военную помощь.

— Алексей Семёнович, я в прошлом человек военный, на Северном флоте служил. Ходить кругами и плести словесные кружева не люблю, — ответил я, следя за тем, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул, — Здесь мы только потому, что сейчас власть у вас. Иначе отправились бы по своим делам сразу после боя за лагерь. Отношение не может быть другим. Вы внешники, а внешники… С внешниками дел иметь нельзя. А тех, кто в таком замечен, тут называют мурами и не пускают на приличные стабы или без разговоров могут завалить при встрече.

— Я так понимаю, на «нормальных» стабах у вас поселения и торговля? — спросил он.

— В том числе, — согласился я, — Ещё семьи, друзья, работа, развлечения, жильё и жизнь вообще. Всё как в родном мире, только с учётом местных условий.

Капитан нахмурился и поджал губы.

— Нам нужно, чтобы кто-то отправился в погоню за двумя сбежавшими пиковыми на соседний кластер, — наконец, перешёл он к главному, — Я хочу предложить эту задачу вам.

— Неприемлемо, — сходу осадил я его, — Парни пусть сами за себя решают, а я отказываюсь.

Сразу подал голос Медведь:

— Я не пойду, но спасибо за предложение…

Краем глаза уловил, что Вождь отрицательно покачал головой.

— Вы же не выслушали, что я вам хочу предложить в оплату, — возразил Дорохин, — Дадим пулемётный пикап и… Скажем… Пять цинков патронов. Идёт?

— Нет, — отрицательно покачал головой я, — Извини, Алексей Семёнович. Ты в Улье, вероятно, недавно, поясню. Дело не в цене, а в том, что мы ситуативные союзники. А так… По разные стороны в принципе. Нас объединил на время общий враг и общий интерес. Работать на вас я не стану.

— Презираешь? — набычился Дорохин.

Мне совершенно не нравилось, куда повернул этот разговор, но отвечать что-то было нужно. Я пожал плечами.

— Нет. Почему я должен презирать тебя или твоих парней? Плохого вы мне не делали, не слышал чтобы где-то накосячили…

Пока капитан не успел ничего сказать в разговор вклинился Медведь:

— Мы благодарны ваша организация, — с сильным английским акцентом сказал он, — И ваша лично. Ваша начальство мочь нас пустить в расход всех, но не делать это. Спасибо. Ваша внешники, вы явиться за человеческий органы — наша органы. Мы преследовать ценить целостность наша организм.

Но офицер за стеклом не принял слова американца во внимание.

— Вот подумай, Орк, — холодно заговорил он, — Ты сам служил в своём мире на флоте. Не думаю, что это имеет решающее значение. Насколько я понимаю, миры имеют различия, но большая часть из них это те же яйца, вид в профиль.

Я кивнул, подтверждая его слова.

— Скажи мне, — продолжил он, — Будет русская морская пехота принимать участие в откорме и разборке людей на органы?

— В моём мире такое невозможно…

— Вот и у нас такое неприемлемо, — припечатал он, — Именно поэтому мы предлагаем всем оплату и условия для реабилитации всем сдавшим кровь и органы, которые потом восстановятся. Знаешь, почему я здесь?

— Откуда? Я не телепат, — пожал плечами я, — Это мне неизвестно.

— В Улье я потому, что моя дочь на той стороне сейчас в хосписе, — с каменным лицом пояснил он, — Как думаешь, был у меня выбор отказаться от этой командировки?

Я медленно покачал головой, оглушённый новостью. Как-то привык воспринимать всё со своей стороны. Внешники для меня всегда были кровавыми упырями. Никогда не задумывался над их мотивами.

— Неандертальцы тоже умели больше, чем кроманьонцы — наш вид человека разумного, — позволил себе не согласиться я, — Неандертальцы были