— Да ну? — изящно удивился Бонд. — Неужто дамы?

— Не спалось что-то, — соврал Пастух, параллельно удивляясь осведомленности счастливо почивавшей Марины. — Я и вообще в поездах сплю скверно. Трясет, колеса стучат… А вы что, тоже самолеты не любите? Как и Марина?

— Терпеть не могу. Я позорно боюсь летать. Мне в самолете сразу нехорошо делается… — И предложил: — А пошли-ка мы в вагон-ресторан, там славно, я ж частенько во Владик путешествую, и кормят отменно.

— Не хочется что-то, — сказал Пастух. Он и впрямь категорически не хотел покидать с Мариной спальный вагон. — Лучше закажем в купе.

— Ага, — подтвердил Бонд, — и будем втроем вольтижировать на приоконном столике. Кто что уронит, тот осален. Это ж так неудобно, ребяточки…

Конечно, он был прав. Но изначальный замысел не выходить из родного вагона внятно рушился. Замысел был рассчитан на двоих. Третьего не предполагалось. И глупо, и зря. Не исключено, что общительная Марина сегодня к вечеру будет знакома со всем населением вагона «люкс», и уж тем более если она часок-другой постоит в коридоре. Никто мимо не пройдет. Запретить ей знакомиться и разговаривать с пассажирами Пастух не мог. По роли он был всего-то сопровождающий, шестерка по сути, сильный и опытный, но отнюдь не старший в паре. В этом случае лучше будет попробовать замкнуться на одном Бонде. Он вроде нормальный мужик — и по профессии, и по виду, и по разговору. Помоложе Марины, но, вольно считал Пастух, все, кому за шестьдесят, навек — ровесники. Плюс-минус пять-шесть лет — это им не срок. И как быть? Запирать междувагонные двери ключом — не выход. Глупо. Надо идти в ресторан, чего уж там… Просто условия проведения операции изменились к худшему, частый, к сожалению, вариант, проходили не раз.

— Согласен, — сказал Пастух.

Показалось или нет, но вроде поймал благодарный взгляд Марины. Или не взгляд, а импульс какой-то, сам не понял.

До вагона-ресторана добрались славно. Бонд шел первым, боком шел, полуобернувшись, потому что галантно поддерживал Марину за руку, а Пастух замыкал процессию. Ресторан был устроен логично, но затейливо. Столы, крытые клетчатыми скатертями справа и слева от прохода, лавки с синей мягкой обивкой по обе стороны каждого стола, на окнах длинные легкие шторы в тон скатертям, бар в конце вагона, бармен за стойкой — рубашка белая, бабочка черная, сам — приветливость и радушие. Два стола были заняты, остальные свободны. За этими двумя сидели явно две семьи — мамы с папами, детишки — от трех до примерно семи лет. Очень не тихие.

Устроились за свободным столом, бармен недлинное меню подал. Заказали. Пока ждали заказанное, Бонд поведал пару историй из своей строительной жизни, Марина смеялась. А тут еще одна компашка в ресторан выбралась: две девицы явно провинциального покроя и два молодых парня, смутно похожих на ночных гостей, искавших «пассажиров из Японии». Но не те, конечно, Пастух тех более-менее запомнил, да и выпали они из поезда в финале. А эти — другие. Но на всякий пожарный Пастух принял, фигурально выражаясь, стартовую позу. Да он в любом деле неизменно и постоянно был в стартовой позе. Другой вопрос, что стартовать по свистку, слава Богу, в последнее время случалось не слишком часто.

Бонд едва ли не всерьез пытал Марину, вытягивал из нее хоть какое-то описание их с мужем фантастических опытов с параллельным пространством. Пастух слушал на автомате, на нем же и пытался поймать Бонда на фальши, на переборе с любопытством, но не получалось: клиент был действительно азартен, но в азарте своем не фальшив. Марина смеялась, уходила от подробностей, переводила разговор на иные темы, пыталась выяснить, а чем это сам Бонд занимается в жизни. К мороженому Бонд сдался, отстал от Марины и ее научных тайн и сообщил правду о себе.

— Я игрок, — сказал он. — Профессиональный. Чем и зарабатываю на старости лет.

— Игрок во что? — искренне не поняла Марина.

— В карты, — объяснил Бонд. — Покер. Преферанс. Бридж. Это работа. А так, для забавы и утешения прекрасных дам, во что угодно — от штосса до буры.

— А кто сейчас в буру играет? — Пастух знал, кто играет, но спросил.

Типа — любопытный. А от Бонда не убудет.

— Как ни смешно, многие. И в первую очередь зека. В зонах. Удобно. Легко. Колоду нарисовать нехитро. Играют двое. Тридцать шесть листов колода. Туз — одиннадцать. Десятка — десять. Король — четыре. Дама — три. Валет — два. Остальные карты ничего не стоят. Считать легко. Простенькая игрушка, но затягивает… Время идет быстро…

— Этим и зарабатываете? — Пастуха заело.

— И причем немало, — засмеялся Бонд. — Только не бурой. А вы что, молодой человек, хотите раскинуть колоду?

— У меня другое хобби, — ответил Пастух.

Ну не нравился-таки ему Бонд. Ну слишком он был прост в общении, а точнее, развязан, обаяние его лилось через край, и Пастух хотел не хотел, а чуял легкую фальшивинку в щедро раскованном поведении Бонда. Хотя и понимал: это не специально к случаю, это стабильный метод поведения, метод легко, вольно и с успехом жить, карты для Бонда — не работа, а его стиль, его натура плюс выигранные денежки. Похоже, что так. И по-любому, если он как-то и связан с теми загадочными силами, которые теоретически хотят похитить Марину, то опять же как-то неловленно, ненавязчиво. Игрок! И если он и впрямь из неведомой пока команды ловцов, то, надеялся Пастух, если и не похитить они целят Марину, так, допустим, развернуть вспять. Похоже, время оттянуть. Вот зачем — неясно. Хотя выводы делать рано, да и не из чего пока, никаких внятных поводов подозревать мужика в чем-то нехорошем не имеется, просто мания преследования какая-то дурацкая у Пастуха обозначилась…

А Бонд, гад, не унимался.

— Какое ж у вас хобби, молодой друг? — настаивал он. — Обхаживать дам, которые малость постарше вас?

И тут вмешалась Марина:

— Не обхаживать, милый Борис Павлович, а сопровождать пожилую даму и оберегать ее от всяких соблазнов. Как, к примеру, партия преферанса или покера с профессионалом. А буру не люблю, тупая игра… Но я не могу отказать себе пойти на этот соблазн. Простите меня, Пастух. Борис Павлович, давайте карты! Играем в преф на вылет…

— Это как? — не понял Бонд. — Куда и из чего вылетать? Нас же двое.

— Что это меняет? Я же сказала: «на вылет». Нормальный карточный термин. Проиграл игру или серию игр — и вышел из игры. Просто ведь. Я чуть-чуть усложню, чтоб интереснее было. Кто проиграет, тот и сойдет на первой же станции. И будет ждать следующего поезда. Один-одинешенек. Игра по-крупному. Идет? Или слабо, а, Борис Павлович?

Это было очень круто, по мнению Пастуха. И нежданно…

Уж на что Бонд вальяжен был и раскован, а тут вот прямо онемел на пару мгновений, и какой уж там poker face, на роже удивление не скрыл. Пастуху это приятно было. Но махонький вопросик — не к Бонду, а вот как раз к Марине — всплыл, пакостник: а если Марина проиграет, то, значит, она пошлепает по шпалам, так?.. Де-юре — да, пошлепает, сознавал Пастух, но кто ж ее де-факто на шпалы-то пустит? Уж никак не он, не Пастух. И она это знает. Блефует заранее? Шельмовать станет? Или впрямь уверена в своей карточной победе?.. Вопросы есть, так, но кто ж их задаст? Будем подождать, как говорится, а там уж… Что «там уж», Пастух не знал. Но и не озадачивался лишним. Пустое. Всяко проходили — и живы-здоровы. И едем пока…