— Как это так? У нас есть, а у тебя нет? Непорядок!

— Тьфу ты, е-мое, докурился народ до глюков.

Раздались гудки. Миша повесил трубку, а я вообще не стал ничего понимать.

— Он говорит, что там ничего нет.

Эх, жаль под рукой фотоаппарата не оказалось, да и камера на столе сломанная валялась, даже негде будет больше посмотреть на эту картину. Значит, застыли все: Леха сидел на одном из кресел, положив ноги на табурет, рот открыт, глаза рублей по пять, если не больше; Саша стоял у двери с бутербродом в руке, рот также открыт, и оттуда пытался вылететь кусочек сыра, глаза раскрыты намного больше, чем десять рублей, правая рука несколько раз поднималась к виску, но с таким же успехом и опускалась. Алексей икнул, отклонился от стула к стене, откинул голову, вдохнул воздух и со свистом выдохнул.

— Маразм.

— Может, проверим?

— Как?

— А крыша для чего?

Мы не вбежали на крышу, мы влетели на нее. Снег шел из ряда вон, но что самое удивительное, шел только во внешней части дома. На крышу и внутрь нашего квадратного жилища не попадало и снежинки. Мы с отвисшими челюстями смотрели на загадку природы и не могли отвести взгляд. Я подошел к самому краю крыши, протянул вперед руку, и ладонь моментально наполнилась снегом. Он был мягкий, пушистый и переливался как бриллиант. Таять же, похоже, не собирался, и даже тепло моей руки не переплавляло его в воду.

Смотреть вдаль было более чем бессмысленно. В квартире казалось все иначе, чем сейчас. Теперь уже на расстоянии метров двух ничего нельзя было разобрать, а о том, чтобы рассмотреть какое-нибудь находящееся вблизи окно, можно даже и не говорить. Здесь как будто бы происходило паранормальное явление. Почти что аналогичная ситуация случилась и у нас.

Спустившись на чердак, мы не сразу поняли, что и тут что-то не так, и не сразу заметили идеальной белой стены, которой не должно было быть и в помине. Первым перепугался Алексей. Он отпрыгнул в сторону, указывая дрожащим пальцем нам за спину. Мы обернулись, но ничего ужасного пока не обнаруживали. Вдруг из середины белой стены стали расходиться идеально ровные круги, будто это не стена, а участок озера, в которое был брошен камень, потревоживший водную гладь. Волны расходились все больше, больше, быстрее… Наконец из нее вылезло какое-то черное существо, внешне очень похожее на человека, но через него можно было рассмотреть все там находящееся. Привидение? В наше время? Привидится же, блин, фигня всякая!

— Боитесь? — спросило оно и, похоже, улыбнулось. — Правильно делаете, хотя и вас нужно остерегаться.

Леша побелел и хлопал ртом как рыба, выброшенная на берег.

— Мы видим будущее! Мы знаем, что может произойти! Так что вам лучше не вмешиваться. Мы знаем о вас все. Ты, Александр, родился с пятью шестерками в дне рождении. Родись ты на два года раньше, в такой же месяц и день, ты был бы одним из величайших творителей зла, ведь шесть шестерок что-нибудь да означает, хотя и сейчас ты способен на многое. Тебе предстоит сделать выбор, но пока до этого далеко.

Бестелесная субстанция двигалась вперед-назад, как товарищ Ленин на заседании комсомольской партячейки.

— Ты, Игнат, опустился до изучения и понимания ничтожной белой магии. Это глупо с твоей стороны. Ах, да, ты ценишь человеческую душу и преследуешь прекрасные, возвышенные цели в искусстве. В ней ты тоже это нашел? Возможно, в этом ты ошибаешься, и, хотя совсем недавно стал углубляться в белое колдовство, добился поразительных успехов. Ты — единственный представитель мужского рода в семье, родившийся на протяжении трех поколений, а тот, кто действительно является таковым — становится колдуном от природы, даже если его не учить. Но ты пошел дальше и даже прошел ряд посвящений…

Черная тень замолкла и пристально посмотрела на меня.

— Остановись! Ты, как и все другие, лишь песчинка в этом мире. Не суйся туда, куда тебя не звали и где тебя не ждут. Придет время! Выбор будет дан всем троим… Но с вами нет еще одного участника грядущего спектакля! Где он?

Мы посмотрели на Лешу, который окончательно окаменел и представлял лицом потолок в своей квартире.

— Нет, это не он. Есть еще один юноша…

Я резко повернулся и, глядя существу туда, где должны были располагаться глаза, спокойным голосом произнес:

— Когда в одном доме собираются три мастера, чертят пентаграмму и посылают свое знание на помощь, тогда не выживает то зло, которое нас окружает. Даже ты будешь уничтожено!

Мне не вспомнились эти слова, а словно кто-то свыше продиктовал все, что я здесь только что произнес.

Тень поперхнулась словом, и перестала бродить, как заключенный в камере. Во мне вдруг проснулось что-то, скрытое в самых отдаленных уголках моей жизни. Я был так разозлен, что какое-то мурло читает лекции о том, что нам делать, а чего нет, что сорвался и дал свободу своему уличному акценту. Такое со мной случалось редко, но подобные речи все же стоило записывать хотя бы на бумагу.

— Послушай ты, мымрик в фуражке, не стучи копытами, выше телебашни не запрыгнешь! Закрой варежку и послушай умных! Никогда не задумывалось, что ты всего-навсего плешивая козявка, нет, даже молекула. По тебе же психушка плачет! Сейчас как звякну «белым акробатам», они повяжут тебя за милую душу и еще спасибо скажут. Будешь там травить одеколон про всякую фигулину на манер магических заворотов шариков за ролики. Ты меня не знаешь. Если я такую лабуду понесу, никакие ниггеры вроде тебя не остановят. Вот даже у «Макара» спроси!

Тень схватила руками голову, зашипела и растворилась в темноте чердака. Следом за ней взорвалась волнообразная белая стена. Она разлетелась на миллиарды стеклянных осколков, затем они все вдруг застыли в воздухе, их, как магнитом, потянуло обратно, и они создали зеркальный шар, который засветился во все стороны белыми лучами, стал сжиматься и также исчез.

У меня в ухе что-то застреляло, брови поползли вверх… Повернувшись к друзьям, я спросил:

— Так это было не то, о чем я до этого думал?

Я так увлекся непонятным снегом внутри дома, что принял это за местного бомжа, которому мы частенько приносили еду.

— Скажите, что это то, о чем я думал! — умоляюще-тихо произнес я.

Оба юноши покачали головой и до меня, наконец, дошло, что это было. Единственное, что я помнил случившееся после, так это то, что меня кто-то куда-то нес, причем в