– Блин, откуда он вылез, – тихо пробормотал под нос Сикока, маленький черноволосый то ли кореец, то ли японец, отличающийся, как заметил Артем, фантастической прожорливостью и не менее неуемным влечением к противоположному полу. – Это не простой зэк, командир, гадом буду, тут кто-то из серьезных.

– А нам такого и надо, – спокойно сказал Крысолов. – Ну что, пошли, Артем?..

Батя, собственно, сам рвался поговорить с бандюками, но Крысолов трезво рассудил, что даже такой малой подсказки, как то, что у них здесь как минимум есть один раненый, бандитам давать не стоит. А поскольку никто из уцелевших пяти мужиков, робко сунувшихся в деревню только к вечеру того сумасшедшего дня, на переговоры с «крестовыми» не рвался, как представителю деревни решено было идти Артему. Собственно, в деревне уже оставалось семей хорошо если половина. Очень многие, прикинув расклады, предпочли скрыться в лесу, дабы отсидеться, пока все не уляжется. Пока они шли к парню по невысокой траве, он демонстративно отвернулся в сторону леса, заложив руки за спину. И только когда до него оставалось метров пять, не спеша развел руки и медленно повернулся к ним лицом, демонстрируя пустые ладони.

Лениво двигая тяжелыми крупными челюстями, он что-то неторопливо пережевывал. Светловолосый, чисто выбритый, по виду – лет тридцати, он был довольно смазлив. Портили эту смазливость две вещи – грубо заживший шрам над правой бровью и синие кресты на щеках. Они чем-то отличались от тех крестов, что были на щеках ворвавшихся в деревню бандитов и тех троих, что они с Васьком порезали в прошлом году. У тех кресты в большинстве своем были обыкновенными синими перекрещивающимися линиями, часто довольно грубо выполненными. Лишь у азиата, которого завалил Артем, и еще у пары убитых бандюков на оконечностях крестов были выколоты маленькие черепа. Кресты светловолосого были выполнены не в пример тщательнее, разными красками и были какими-то… пушистыми вроде. Присмотревшись, Артем понял, что это – тоже черепа, только густо усеивающие все четыре конца креста на правой щеке и две оконечности на левой. Большинство были синими, некоторые – зелеными, несколько штук – красные. Парень тоже внимательно разглядывал их. На Артеме он лишь ненадолго остановил свой взгляд, а вот Крысолова изучил куда как более прилежно.

– Вы хотели поговорить, – утвердительно сказал парень, после того как все вдоволь налюбовались друг другом.

– Хотел, – таким же спокойным тоном ответил Крысолов.

– О чем говорить будем?

– Да о многом можно… Кстати, как к вам обращаться?

– Хан, – улыбнулся одними губами парень.

– Не могу сказать, что рад знакомству, Хан, тем не менее это – Артем, представитель деревни, что у нас за спиной, меня же зовут Крысолов.

Парень с интересом вновь посмотрел на собеседника:

– Даже… Тот самый Крысолов?

– Не могу знать, что вы имеете в виду, когда говорите «тот самый», но других людей с таким именем я не встречал и не советовал бы им так называться – некоторые люди и нелюди мной очень недовольны.

– Даже сейчас у меня за спиной, я думаю, не меньше трех человек, с удовольствием готовых вас зомбануть, – просветил Крысолова Хан.

– Как-нибудь в другой раз, спасибо.

Разговор становился все больше похожим на какую-то глупую шутку, однако парень терпеливо ждал, ничем не проявляя неудовольствия.

– Любите Хайнлайна, Хан? Погоняло, случайно, не отсюда? – спросил Крысолов нечто совсем уж непонятное.

Парень тем не менее его, как видно, понял, потому что просиял:

– А, вы догадались? Только мне всегда казалось, что отмечать количество боевых выбросов маленькой косточкой-сережкой в ухе как-то неудобно – попробуй разгляди эту кость, а уж сосчитать, сколько там костей, если больше хотя бы пяти, практически нереально. Да и выброс выбросу разница.

– У вас гораздо практичнее.

– Конечно. Синие, – он коснулся пальцем щеки, – это свой брат бандит, зеленые – вояки. Ну а красные – он слегка наклонил голову в сторону Крысолова, – ваши друзья-охотнички. Гражданских мы не отмечаем, – вежливо ответил он на невысказанный вопрос Артема, – щеки слишком малы. А кличка – нет, не отсюда. Я, видите ли, помимо Хайнлайна, еще и Яна читать любил, так что мне Тэмучжин очень нравится, равно как и Тамерлан.

– Ян про Тамерлана, по-моему, не писал, а вот за «фашистского Спартака», помню, лихо всыпал Джованьоли, обвинив несчастного итальянца во всех грехах и противопоставив ему Спартака революционного.

– Ну так то ж конъюнктура, – развел руками Хан, – хотя вообще-то идея, что Спартак у него в конце выжил, выглядит очень по-голливудски… но, я полагаю, вы не мои литературные вкусы хотели узнать и не систему рангов двадцать девятой зоны.

– Вы правы, Хан. Мы пришли поговорить за деревню.

Тот поморщился:

– Никогда не любил одесского жаргона. «Поговорим за жизнь», «что вы имеете сказать», «вы хочете песен – их есть у меня»… Я понимаю, немцы-колонисты и евреи, говорящие на идише, который суть тот же немецкий, в общем-то не шибко различали, где и как использовать предлог «fur», который в немецком означает и «о», и «за», и «для», и везде пихали свой «haben». Однако зачем же эту языковую безграмотность выдавать за некий шарм? А что касаемо деревни – что тут долго говорить? Деревня убила моих людей. Она виновата. Она умрет. Вся. Все.

– Хорошо, Хан. Я не буду «ботать» и постараюсь быть столь же лаконичным. Я – здесь, и со мной моя команда. Она сейчас в деревне. Если вы пойдете на штурм – мы будем драться за деревню. Будет много крови.

– Ну положим, крови я не боюсь, – вежливо ответил Хан. – Я ее когда-то сам переливал. Потом, правда, больше выливал. Из людей.

– И все же, Хан. Ваши люди тоже виноваты в том, что случилось. Артем, расскажи, – повернулся он к нему.

Артем постарался как можно четче рассказать о случившейся в прошлом году стычке. Хан внимательно его выслушал, но затем безразлично пожал плечами:

– Если бы я это знал раньше, возможно, все могло бы ограничиться выкупом, однако теперь это не имеет значения. Мои люди должны знать, что напавший на них будет уничтожен.

– И все же, Хан, – вновь повторил Крысолов, – прошу вас, подумайте еще раз. Ну что вам с этой деревни? Добра здесь никакого. Ну возмездие… а цена возмездия не слишком ли велика? Каждый из нас, а нас шестеро (Артем удивленно скосил глаза на Крысолова), возьмет пятерых как минимум. Да еще деревенские – как-никак, а вашу группу они взяли сами, безо всякой нашей помощи, – вот вам еще с десяток потерь. Потерять почти половину состава из-за троих насильников – не слишком ли много? Ну и напоследок: один из моей команды в бою участвовать не будет. Из-за этого у вас потери, конечно, уменьшатся, но я уж изо всех сил постараюсь его отсутствие компенсировать, а главное: он уцелеет, дойдет и расскажет. А у меня есть не только враги, Хан, но и друзья, да и просто кое-чем обязанные мне люди. Как вы думаете, как отнесутся ваши подчиненные к тому факту, что за возмездие за трех дураков они получат кучу потерь, да еще и полноценную войну на закуску? Про Архангельскую колонию вы слыхали, надеюсь? И вы что-то упомянули про выкуп? Мы можем это обсудить.