— Как жизнь? Все путем?

Адам кивнул. Он постарался побыстрее достать канистры из багажника, пока следующая машина не подъехала слишком близко. Открыл канистры и поставил их рядом с колонкой.

— Куда собираетесь?

— В Варнемюнде, — сказал Адам.

Он и сам не знал, почему соврал.

— Везет же. Не в «Нептун» случайно?

— Частный сектор, — ответил Адам, пошел обратно к багажнику и сделал вид, будто что-то в нем ищет.

Под старым пледом он нашел двухтомный отцовский атлас птиц и растений. Он сложил плед, улыбнулся и снова выпрямился, держа книги под мышкой.

— Что там про замок слышно? — спросил Адам.

Отсюда было хорошо видно брешь, которую два года назад оставил после себя пожар.

— Говорят, юнкерские покои отстроят заново, лет через сорок, — ответил заправщик, не спуская глаз с канистр.

— На Тайхштрассе, — сказал Адам, — после войны еще оставалось двадцать пивных. Мой отец иногда пытался за один вечер выпить по кружке в каждой из них, но ему это ни разу не удавалось. А теперь осталась всего одна.

Вдруг у Адама закралось подозрение, что эту историю ему рассказывал сам заправщик.

— Да и ту скоро закроют, — подтвердил тот, кулаком закрыл вторую канистру, вытащил из-за уха ручку и записал сумму.

Потом он перекрутил счетчик колонки на нулевую отметку и начал заправлять машину.

— Ну а как вообще?

Заправщик посмотрел прямо перед собой, словно желая хорошенько обдумать этот вопрос.

— Вообще-то у меня уже должен был быть отпуск, — сказал он наконец. — Но раз моя коллега не возвращается…

Адам дал ему две марки чаевых.

— Секундочку, — сказал заправщик. Он вышел из подсобки, держа руку на боковом кармане брюк. — Знаете, что это? — Он повернулся спиной к «шкоде», стоявшей за ними, достал баночку со спреем, потряс ее, сел на корточки перед радиатором, выдавил немного пены на хромированный бампер и потер его. — Неплохо, а?

Бампер в этом месте действительно заблестел намного ярче. Адам понадеялся было, что заправщик обработает спреем весь бампер, но тот снова встал.

— У вас нет еще такой баночки?

— Не-е-ет, — жалобно протянул заправщик. — Это я у чехов достал. Хотел у вас спросить, если вы там будете, не могли бы мне такую привезти?

— Мы едем в Варнемюнде, — сказал Адам.

— Ну если вдруг, не забудьте про меня…

— Конечно, — сказал Адам к кивнул. — Не забуду. У вас воронки случайно не найдется?

— Для вас у меня есть все.

Заправщик положил аэрозоль в карман брюк и опять вошел в здание. Адам щедро заплатил сверху. Заправщик без единого слова положил деньги в нагрудный карман. Они пожали друг другу руки. В зеркало заднего вида Адам увидел, что заправщик закрывает заезд на бензоколонку красно-белой цепочкой, но все еще продолжает смотреть ему вслед, словно стремясь получше запомнить номера его машины.

За церковью Святого Варфоломея Адам свернул направо на Эбертштрассе, пересек Доктор-Кюльц-штрассе и затем, держась левой полосы, наконец-то выехал на Мартин-Лютер-штрассе. У двери дома № 15 стоял велосипед Эвелин, а напротив, на другой стороне улицы, — красный «пассат-комби» с западногерманским номером, начинавшимся латинскими буквами «НН». Он не мог припомнить города, в названии которого дважды встречалась бы буква «Н».

Адам проголодался. Дома он заставил себя быть аккуратным, в виде украшения положил на тарелку с сосисками огурцы, поставил на поднос горчицу, хрен и вазочку с айвой и еще две тарелки, на которые положил две полотняные салфетки в серебряных кольцах.

Вытерев клеенку на садовом столе, он достал черепаху из ее маленького вольера и посадил на стол, как это всегда делала Эвелин. Черепаха подползла поближе к тарелке. Адам специально старался есть и пить медленно. Дул приятный вечерний ветер, на коньке крыши пел дрозд. Под конец Адам попытался очистить инжир, но в итоге разрезал его пополам и начал выедать мякоть ложечкой. Остатки он положил перед черепахой, которая сразу же занялась ими. Ему было приятно присутствие животного — так, словно он провел в одиночестве уже слишком много времени.

Уже смеркалось, когда Адам взял садовый шланг и начал поливать грядки и кусты. Во время работы в саду у него всегда рождались самые лучшие замыслы, поэтому в сарае наготове лежал блокнот, в котором он мог зарисовать свои идеи плотницким карандашом. Он посадил черепаху в траву, пообщался с соседями и вычистил маленький прудик, по краям которого четыре лягушки из песчаника выплевывали вниз тонкие струйки фонтанов. Он вновь порадовался плоскому камню, который весной положил на середину водоема и который чуть возвышался над водой, — идеальная площадка для птиц.

Сделав всю необходимую работу по саду и посадив черепаху обратно в вольер, он позволил себе еще одну бутылочку пива и сигару. Если бы сейчас пришла Эвелин, она бы увидела, что он не только ждет ее, но и сдерживает свое обещание курить только в ателье или на улице.

Каждая мысль выходила у Адама каким-то оправданием, словно его допрашивали, словно в его голове не смели появляться неуверенность и противоречия. Ему казалось, что даже то, что он сидел здесь и курил, фиксировалось в каком-то незримом протоколе с указанием времени и даты. Ему еще нужно было вынести мусорное ведро, закрыть все окна, в том числе и в подвале, и проверить, открыты ли межкомнатные двери, вынуть штекеры из розеток, вытереть воду в холодильнике, собрать вещи и найти коробку для черепахи. В качестве награды за все это он побреется и примет душ.

Адам как раз ставил будильник, когда в дверь позвонили. «Заправщик, — пронеслось у него в голове. — Но почему заправщик? Эвелин!» Он включил свет на крыльце и открыл дверь.

— А, это вы, — сказал он.

Почтальон поздоровался и протянул ему конверт с телеграммой. Ища кошелек, Адам прощупал карманы своей куртки, которая висела на вешалке в прихожей. Он вложил в руку почтальона одну марку и подождал, пока тот сядет на тарахтящий на холостом ходу мопед и уедет.

«воскресенье занята — понедельник после обеда? моника»

Адам поморщился и сел на ступеньки лестницы. Обо всем он подумал, а про женщин забыл.

Он взял картонку, торчавшую между его садовыми калошами, которые стояли в углублении у двери, и принялся ей обмахиваться. «Я в саду», — написал он на ней когда-то красным карандашом, чтобы его клиентки в случае, если он не услышит их звонка, не подумали, что он про них забыл. Некоторые из них даже специально приезжали из Лейпцига, Геры или Карл-Маркс-Штадта.

Ему пришлось написать примерно двадцать открыток: «Я в непредвиденном отпуске до начала сентября. Всего хорошего, Адам». Времени ему хватало, все вещи уже были собраны. От подписки на газету он отказался еще в начале года. Для всего остального размеров почтового ящика было достаточно. Он поставил картонную табличку обратно между тяжелыми ботинками.