– Вообще-то это не реклама, – ответил я и перевел лозунг:

– Long live great Soviet people!

Англичанина этот призыв крайне удивил.

– А зачем? В чем смысл?

Разъяснить смысл я не смог и поэтому ответил в соответствии с принципом «сам дурак»:

– Ну, у вас есть же что-то подобное: The King is dead. Long live the King.

Концерт Высоцкого

Побывать на выступлении кумира и всеобщего любимца тех времен Владимира Высоцкого было большим, но труднодоступным счастьем. Мне оно выпало исключительно благодаря тому, что дежурить на входе в актовый зал, где предстояло выступление, было поручено моим однокурсникам во главе со старостой курса Валерой Щербаковым.

Зал, естественно, не вместил всех желающих, которые с криками штурмовали вход, пытаясь смести кордон и прорваться внутрь. Громче всех орал первокурсник Стуруа – сын известного и уважаемого журналиста-международника Мэлора Стуруа. Этот ор был настолько пронзительным, что бард, улыбнувшись, выкрикнул:

– Да впустите вы его.

Нет, видимо, необходимости описывать, что концерт проходил на «ура». В. Высоцкий, исполняя свои хиты, сопровождал их соответствующим, весьма уместным комментарием. Например, «Ну, что ей до меня, она была в Париже… – это, вроде, как про вас».

Годами позднее один из видных представителей нашей внешней разведки, обмененный на их агента и награжденный орденом Ленина, рассказал мне, как организовывал аналогичный концерт для сотрудников Лубянки. Аншлаг и успех, естественно, и тогда были обеспечены.

Друг Высоцкого

Больше повидаться с великим бардом не довелось. Но при этом получилось встретиться с его знаменитым другом Вадимом Тумановым. Случилось это в ресторане «Пицунда» (бывшая чебуречная) на улице Кржижановского в Черемушках. Судьба свела нас случайно, поскольку за ресторанным столиком присутствовал его друг и коллега по золотодобыче и при этом мой земляк, сын односельчанина моего отца Валентин Гутнов.

В разгар застолья что-то возбудило в Туманове направленную в мой адрес агрессию по той причине, как позднее выяснилось, что он признал во мне сторонника сталинизма, хотя никаких поводов для этого я не давал. Все могло бы закончиться плачевно для меня, если бы не присутствие упомянутого Валентина, на несколько порядков превышавшего бардовского друга своими габаритами (в прошлом – борец), разрядившего обстановку.

Благодаря все тому же Валентину много лет спустя мне посчастливилось побывать на золотых приисках Хабаровского края в гостях у заслуженного старателя России Геннадия Малышевского. Перелет из Москвы длился более восьми часов (дольше было только до Таиланда). Интересно было наблюдать за реакцией иностранцев, охреневавших от осознания того, что все восемь часов они летят над одной и той же территорией под названием Россия.

Впечатления от пребывания, включая перелеты на вертолетах, посещения участков, встречи, застолья и прочий дальневосточный колорит – сюжет для отдельного повествования. Основное из них – необъятность богатейших просторов при крайней малочисленности населяющих их россиян. Но, судя по всему, это ненадолго. Со временем китайцы помогут нам поправить демографию. Они сменили тактику и уже не собираются воевать за Даманский и другие территории. Зачем, когда можно жениться на русской девушке? А детишки уже узкоглазенькие, да и девицы наши довольны – мужик работящий и непьющий. Чего еще надо?

Уже будучи в Душанбе, на странице «Комсомольской правды» я увидел фотографию со знакомым образом и статью под заголовком «В Кремль передали самородок в 6,7 килограмма чистого золота». В ней сообщалось, что Геннадий Малышевский передал в Гохран за полцены самородок, за который ему предлагали намного больше.

Нездоровое соперничество

Ближайшим соседом МГИМО по Метростроевской (ныне Остоженка) была конкурирующая фирма – Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. Мориса Тореза (МГПИИЯ). Наши расшифровывали эту аббревиатуру с учетом преимущественно женского состава данного ВУЗа как Место, где проститутки изучают иностранные языки. В ответ получили расшифровку нашего МГИМО – «Много гонора и мало образования».

Этим инъязовская реакция не ограничилась. В ход был запущен анекдот о встрече двух джентльменов в Лондоне, один из которых спрашивает у другого, который час.

– How much watch?

– Six watch.

– Such much?

– Whom how.

– Слушай братан, ты случайно не МГИМО кончал?

(Другой вариант: MGIMO finished?)

Ответной реакцией стал анекдот о двух джентльменах, справляющих малую нужду в общественном туалете. Выпускник понятно какого ВУЗа замечает:

– Нас учили мыть руки после этого дела.

Наш отвечает:

– А нас в МГИМО учили не писать на руки.

Первая длительная загранкомандировка (ДЗК)

Благодаря А.Б. Аристову, после завершения учебы я был принят на работу в МИД СССР и вскоре направлен для прохождения загранслужбы все в то же Посольство СССР в Польше. Послом к этому времени был уже С.А. Пилотович, занимавший до этого пост второго секретаря ЦК Компартии Белоруссии. Под его руководством прошла моя первая ДЗК, продолжавшаяся более шести лет. Основную ее часть пришлось провести в Консульском отделе Посольства, где работы более чем хватало. Одно лишь общение по визовым вопросам с представителями афганской группировки, курсировавшей из Азии в Европу и обратно, отнимало массу времени и нервов. Кроме того, значительный объем работы составляла выпавшая на то время замена так называемых совзагранвидов на общегражданские заграничные паспорта представителям российской (советской) диаспоры, насчитывавшей только в Варшавском консульском округе более трех с половиной тысяч граждан.

Приходилось также исправлять визовые ошибки, допущенные нашими консучреждениями в других странах Европы, поскольку возвращаемые нашими погранцами из Бреста интуристы обрушивали свой гнев на нас, как на ближайших представителей Советской власти.

Еще одной особенностью моей консульской работы того периода был начавшийся исход евреев из СССР. Первым отмеченным мной проявлением этого стали выстроенные на перроне вокзала в Бресте десятки одинаковых чемоданов – отъезжающих на историческую родину выгружали для тщательного досмотра вывозимого.

Затем был случай, когда в Консульский отдел обратился пожилой гражданин, предъявивший в качестве единственного документа выездную страничку вкладной визы с фотографией. Виза называлась так, поскольку подлежала вкладыванию в паспорт, которого в данном случае не было – паспорта изымались, как следствие лишения гражданства. Оказалось, дедушка, выехав из Союза, передумал и решил вернуться домой. Но в силу тогдашних строгих установок был с позором изгнан консулом из отдела.

Еще один, связанный с этим явлением факт, – введение требования о компенсации затрат, связанных с получением высшего образования. С диппочтой к нам поступила брошюрка, содержавшая табличку с названием ВУЗов и соответствующей суммой компенсации. Но продолжалось это недолго – под натиском многочисленных протестов, в т. ч. из-за рубежа, закон отменили.

Но при всем этом консульская работа, непосредственно связанная с людьми, давала возможность общаться со многими известными и интересными личностями. Среди тех, с кем довелось повстречаться, были Галина Уланова, Расул Гамзатов, Михаил Таль, Эдита